Наказать и дать умереть

Я согласился, чтобы «Шины Драгана» прислали в Андерслёв мастера. Я мог бы заехать к ним после обеда, а утром мы с Арне успевали к Агнете Мелин и Эгону Бергу.

Я допил кофе, доел вареное яйцо и бутерброд с селедочным маслом и был готов к отъезду, когда позвонил Симон Пендер.

– Где ты? – недоумевал он. – Когда вернешься?

– В любом случае не сегодня, – отвечал я. – Хулиганы прокололи мне шины, так что сейчас я вообще не могу сдвинуться с места.

– Где ты?

– В Стокгольме. Хотел выехать к тебе через час, но застрял. Даже не представляю, кто возьмется поменять мне шины за такой короткий срок.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю.

– Значит, в Стокгольме? – переспросил Арне, едва я завершил разговор.

Я сел в «вольво-дуэтт» и посмотрел на него через боковое стекло.

– Хулиганы?

– Так было проще, – объяснил я.

Когда мы проезжали мимо дома Йордис Янссон, я помахал рукой. По-моему, она ответила, хотя сказать наверняка трудно: ее рука казалась столь же прозрачной, как гардина.

Агнета Грёнберг была такой же серенькой и незаметной, как Йордис Янссон, по крайней мере на школьных фотографиях.

С Агнетой Мелин оказалось иначе. Она встретила нас нарядной, несмотря на пенсионный возраст и на то, что мы с Арне появились у нее в первой половине обычного буднего дня. Агнета была в дорогом темно-синем платье с широким кожаным поясом, в туфлях на высоких каблуках и с необычной прической.

На ее губах была ярко-красная помада, на шее висело ослепительно-белое жемчужное ожерелье. Она разогрела булочки с корицей, заварила чай, но сказала примерно то, что мы ожидали от нее услышать.

– Случившееся с Катей – ужасно, – начала она. – Уж не думаете ли вы, что Герт-Инге к этому причастен? К ее исчезновению.

– А вы как считаете?

Агнета склонила голову набок и обхватила пальцами подбородок:

– Он всегда был странный, Герт-Инге.

– То есть?

– Всегда в себе, разговаривал редко. Не знаю, чем Катя его раздражала, но…

– Что? – насторожился я.

– Я думаю, она ему нравилась. Вряд ли он мог на что-то рассчитывать. Катя считалась у нас первой красавицей и всегда знала, чего хочет. А Герт-Инге был толстый. С виду сильный, но совсем не привлекательный. И плохо одевался. Мне всегда казалось, что костюмы он шьет себе сам.

Дом Агнеты Мелин стоял на окраине Андерслёва. Мы беседовали на просторной кухне, оборудованной по последнему слову техники. Правда, создавалось впечатление, что все модные прибамбасы висят здесь для вида. Агнета спросила, будет ли нам удобно разговаривать на кухне. Но я бывал в квартирах меньших, чем одна ее кухня, поэтому легко согласился.

Агнета была домохозяйка. Ее муж содержал мебельный магазин где-то между Треллеборгом и Сведалой. Вряд ли особо прибыльный.

– Мы должны быть счастливы, что вообще можем торговать мебелью, когда на свете существует «Икея», – вздохнула она.

Я достал школьный снимок.

Агнета взяла его, прищурила глаза, потом вытянула руку.

– Это ужасно, но я должна сходить за очками.

Через некоторое время она вернулась в маленьких очках с четырехугольными стеклами.

– Боже, как мы были молоды! А вот я, как я ненавидела эту юбку!

– Расскажите, пожалуйста, о Герте-Инге Бергстрёме, – попросил я.

– Рассказывать особенно нечего. Он держался сам по себе, ни с кем не водился. Учился ни хорошо ни плохо.

– Но ведь вам приходилось общаться с ним каждый день.

– Каждый день? – Агнета рассмеялась. – Нет, вы сильно преувеличиваете. Если Катя стояла на верхней ступеньке в школьной иерархии, то Герт-Инге, можно сказать, занимал самую нижнюю. А вот его мама…

– Говорят, у него были проблемы дома? – перебил я.

Агнета Мелин кивнула:

– Именно. Он часто пропускал школу. Ходили слухи, что мама его бьет.

– Но в то время это было в порядке вещей?

Агнета подняла глаза от снимка:

– Как вам сказать? И да и нет… Случалось, отец брался за ремень, но из-за этого мы не сидели неделями дома. Поболит немного задница… Однако с мамой Герта-Инге все было иначе.

– Как же? – насторожился я.

– Сама я, конечно, не видела, но от родителей слышала разное… Например, что она пьет. И к ней ходят мужчины.

– То есть? – не понял я. – Имела много поклонников?

– Может, и так, а может, и нет. Говорили, она брала с них деньги.

Мы с Арне серьезно закивали, потому что не знали, что на это ответить.

Агнета сняла очки и быстро убрала их в футляр, будто они были заразные.

– И потом, умерла она довольно странно, вы не находите?

Мы с Арне снова закивали.

– Герт-Инге был уже взрослый. Однажды утром он обнаружил ее мертвой на полу. А потом… потом Герт-Инге жил один, и моим родителям это казалось странным. Но он справился. Разбогател даже, насколько я знаю.

– Вы видели его? – спросил я. – Хоть один раз после школы?

Она задумалась.

– Говорят, он много путешествует… Нет, после школы мы не встречались. Но не так давно я слышала о нем радиопередачу. Герт-Инге организовал предприятие в Южной Африке.

Мы еще поболтали о том о сем, поблагодарили хозяйку за гостеприимство, я засунул фотографию обратно в сумку, и Агнета Мелин, урожденная Грёнберг, проводила нас к двери.