Наизнанку. Лондон

– Хм, это многое объясняет: и почему мы его не чувствовали, и почему не слышали. Но почему мы его видели?

– Вопрос. Боюсь, правда, что тебе на него не каждый физик-теоретик ответит. А знаешь, если предметы из другого измерения видимы, то призраки плавно перетекают из разряда «невероятное» в разряд «научное явление».

Соня ушла в себя: взвешивать все за и против теории приведений.

Так, незаметно, дошли до «Паддингтон». Грей чётко дал понять, что им нужна та, что на коричневой линии. Тим не стал тратить время на поиски рубильника здесь, тем более что переход обнаружился как раз с того края платформы, где они выбрались из тоннеля.

На месте. Если станция и отличалась от Изначальной двойняшки, то в глаза это не бросалось. Та же белая плитка, те же чертежи Брюнеля на стенах.

– И что дальше? – спросила Соня.

Она стояла посередине платформы и разглядывала несчастных крыс на путях. Здесь их было чуть ли не больше, чем в тоннелях «Кенсингтона».

– Кроме того, что переход в старое метро где-то здесь, Грей больше ничего не сказал, – напомнил Тим, отобрал у Сони телефон и выключил фонарь: света на станции уже хватало, но девушка этого не замечала. – Сомневаюсь, что мы найдем дверь, на которой висит табличка «Переход в старое метро. Только для членов Ока. Вход строго по пропускам».

Соня не реагировала.

– Сонь?

Вздрогнула, словно очнулась ото сна.

– Что-то я задумалась. Что ты говорил? О, ты свет включил!

Глаза у девушки покраснели и подозрительно поблескивали. Тим решил, что она плакала из-за Грея, и тактично промолчал.

– Я говорю, вряд ли мы найдем просто дверь в старое метро. Тут что-то похитрее будет.

– Да, – согласилась Соня и потерла виски, – вряд ли.

Ужасно разболелась голова. Настолько, что смотреть стало тяжело. И пелена перед глазами давящая, густая. Сквозь эту муть Соня видела лишь буквы на стене. Буквы и линии.

– Тим, это чертежи. – Язык слушался плохо.

– Что? О, господи, что с тобой? Сонь! Ты вся белая.

– Я крыска. Маленькая крыска. Вишней пахнет. Чертежи.

Сил сопротивляться больше не было. Соня потеряла сознание.

Из «Руководства по подготовке комтуров низших ступеней»

Закрытый архив Ока

«По завершении первого этапа приступать к «полевым» тренировкам.

Полигон «Поздземка» призван в первую очередь развивать интеллектуальные навыки. Далее приведены маршруты с идеальным и приемлемым временем прохождения. Однако все маршруты подлежат адаптации к каждому конкретному индивидууму. Не рекомендовано начинать с «Чаринг Кросс», так как ключ на станции слишком примитивен. Разумнее оставлять станцию на конец, дабы проверить способность видеть простое и очевидное решение, не усложняя задачу. Тем не менее выбор маршрута целиком и полностью зависит от составителя (в Приложении 1,7 приведен полный перечень ключей, ловушек, экстренных выходов и тупиков).

Полигон «Гластонбери» не является обязательным в программе подготовки. Более того, с 1745 по 1801 год он считался опасным и был закрыт».

Глава седьмая

Круглые висячие фонари старой платформы Бишопс Роуд светили совсем слабо. В полумраке казалось, что на щеках Тима блестят бороздки слёз. Иллюзия, игра теней. Ведь отец с самого детства внушал, что настоящие мужчины не плачут. Тимоха сидел на полу, прислонившись к стене. Рядом, на лавочке, лежала Соня. Она едва дышала. Временами дыхание учащалось и вроде даже усиливалось, но ненадолго. Вокруг в отчаянном беспорядке валялись надорванные упаковки лекарств, чуть в сторону откатился неиспользованный шприц. Тим подтянул колени к груди, обхватил голову руками, спрятав лицо. Предательски дрогнули плечи. Настоящие мужчины не плачут. Никогда.

* * *

Смеркалось. Пора было менять потерявших за день бдительность инсинуатов. Комтуру не хотелось оставлять свой пост пусть и на короткий срок: не верил он, что злоумышленники пойдут традиционным путем. Макс точно знал, встретит их именно он. Но смена караула – важное мероприятие. Тем более что все уверены в том, что это учения. Отсутствие надзирающего комтура выглядело бы по меньшей мере странно.