Найди меня в Поднебесье

Рядом с ним сел, скрестив ноги, вазашек с коричневой длинной шерстью. В пасти у него также находилась трубка причудливой формы, похожая на маленький кальян.

— С удовольствием!

Арэнкин раскрыл листья и принюхался:

— А это еще что?

— Пятнадцать лет выдержки, — гордо отвечал Ценьан. — Отборные мухоморы, перетертые с пчелиным ядом, лимонником и еще кое-чем.

Вазашек набил трубку и подобрал отлетевшую от костра головешку.

— Давай-давай, — неразборчиво пробормотал он, затягиваясь. — Не все вам своей бурдой травиться.

Наг пожал плечами и последовал его примеру.

— Как мой сын? — после некоторого молчания спросил вазашек.

Арэнкин неохотно приоткрыл глаза. Ему совершенно не хотелось говорить. Тем более, он не знал, что ответить. Вместо него ответил Шахига, незаметно подсевший к ним:

— Лентяй и задира, — отрезал он. — Но для его возраста это нормально. Я его заставляю чистить башни сенгидов, а он швыряется в меня их содержимым. Лучше не придумаешь. Однажды довел меня до того, что я замахнулся на него мечом…

— И?..

— Увернулся. Кувыркнулся в навоз по уши, нащупал какую-то палку и отбил удар. Гаденыш.

Все трое рассмеялись. Арэнкин затянулся еще раз, смакуя вкус дикой смеси.

— На следующее утро пришел ко мне, — продолжал Шахига. — Так, мол, и так, господин, простите, больше не буду. Готов учиться. Сейчас вполне сносно орудует коротким кинжалом и потрошит чучела зубами. Нет, Ценьан, благодарю покорно, видеть не могу твои мухоморы…

— Я хочу, чтобы он стал воином.

— Чтобы Кусинг стал воином в нашем понимании, его нужно учить, как учили нас, как мы тренируемся сами. Ваши дети станут сильными защитниками, но не воинами.

— Нам этого достаточно. Нам нужно, чтобы наши земли было кому защищать не только вилами, не более того. А все эти ваши…

— Замолкни! — прошипел вдруг Арэнкин изменившимся тоном.

Ценьан отмахнулся от него и улегся на землю, блаженно затягиваясь. Наг с легкой досадой посмотрел на него. То, что для других являлось сильным наркотиком, нагу было, что называется, по колено. Человека эта смесь убила бы, у лучника вызвала бы галлюцинации, вазашка расслабила, зато наг был уверен, что даже после ведра сушеных мухоморов, его вряд ли хоть насморк прохватит. Но вкус, надо признать, отменный. Особенно в сочетании с вином.

— Что карлики? — спросил он, в свою очередь.

— Не успокаиваются, гады. Месяц назад прокопали ходы на юге, и оттуда полезли эти земляные твари. Благо, недавно вернулись от вас юноши, дали достойный отпор. Десятеро мирных убиты. Но если б не защитники, все оказалось бы гораздо хуже. А так пока затихли. Ты ведь знаешь про Сабсер? — безо всякого перехода спросил вазашек.

— Знаю. Я летал туда, — отрезал Арэнкин. — Дешевое у тебя зелье, Ценьан! Ни черта не успокаивает, а тут ты еще со своими вопросами. Сабсера больше нет.

Вазашек пожал плечами и принялся усердно жевать трубку. Арэнкин выколотил свою прогоревшую трубку и набил ее заново. Он перевел взгляд на Елену. Она, похоже, утомилась и сидела на земле рядом с жунами. Наг сощурился, присматриваясь к ней. Он о чем-то думал. Это не укрылось от внимания вазашка.

— Что, хороша? — он приподнялся и оценивающе присмотрелся. — Пфф! И что ты там нашел?!

— Заткнись, никчемная крысиная морда, — лениво ответил наг. — Вне вашего вкуса любая женщина, у которой уши не покрыты шерстью!

Спорить никому не хотелось. Вазашки были простым народом. Ценьан не обратил внимания на оценивающий, расчетливый взгляд нага, холод которого не могли растопить даже муспельхские огни.

* * *

Под веками немного посветлело, по обнаженным рукам шел холодок. Елена приподняла голову, протирая глаза, и обнаружила, что лежит на траве, укрытая шерстяным плащом. Голова гудела. Она снова зажмурилась, восстанавливая в памяти вчерашний вечер. Пили, танцевали с огнем. Потом без огня. Потом снова пили, что-то тяжелее и крепче вина. Пришла Имра в компании Четима и Токуса (она вообще с ними подозрительно много времени проводит — автоматически отметила Елена). Четим грозился порвать всех на «бохенский вымпел» своим чаранго, но кончилось тем, что лишь порвал сразу две струны. Токус играл на флейте. Потом заявился птицелюд с инструментом, похожим на банджо. Четим к тому времени старался уснуть под деревом, то и дело порываясь приобнять красавицу муспельхку. Банджо у птицелюда вскоре отобрал молодой наг, помнится, очень красивый и улыбчивый. Много пел и что-то рассказывал. Арэнкин изредка поправлял его и вставлял пару слов… Вроде все. Можно с чистой совестью открывать глаза.

Рядом тлели остатки костра. Вокруг спали муспельхи, неподалеку резвились рыжие лисы с шерсткой, невероятно красивой в предрассветных лучах. Елена плотнее закуталась в плащ, зябко передернула плечами. В нескольких шагах от нее Арэнкин, который то ли только что проснулся, то ли вообще не сомкнул глаз, наблюдал за лисами. Второй же наг разметался по земле и храпел от всей души. По окрестностям стлался низкий туман.