Найди, если сможешь

- То есть вы всегда так ходите?

- Да, - подтверждаю я.

- Значит, с этим нужно срочно работать.

- Зачем? Со мной все в порядке.

- За тем. Неправильное распределение нагрузки на ноги приводит к быстрой утомляемости. И вы никогда не сможете передвигаться эффективно.

- Не поспоришь.

- Вот и не спорьте.

- Я и не спорю. Но у меня есть вопрос, - выгадываю я для себя еще минутку передышки. - Когда мы дойдем до реки и бревна?

- Никогда.

- Но…

- Мы возвращаемся по другому маршруту.

- То есть… - до меня медленно доходит смысл сказанного. - Вовсе необязательно было идти так?

- Необязательно, - подтверждает Марат.

- Так какого хрена, вы потащили меня опасным маршрутом?

- Чтобы вы, Юлия Николаевна, смогли дойти, - снисходительно отвечает он. - На чем вы сейчас концентрируетесь в первую очередь?

- На крутизне склона, чтобы не покатится вниз.

- И? Какой вывод?

- Я бы не вытянула этот маршрут.

- Вы опять вернули мне веру в вас, Вострикова.

- А вы её теряли?

- Уже несколько раз.

- Пфф… Ну что ж, рада представить вам свою многогранную натуру. И, заметьте, мне ещё есть что вам показать.

- Вот как раз и покажете мне себя во время осмотра. Передохнули? Вперёд! - он не даёт мне отреагировать на свои первые слова, вынуждая продолжить движение.

И теперь все мои мысли вертятся только вокруг этого долбанного осмотра.

Я врач. И для меня это более чем привычно. Но… Чертовы комплексы по поводу собственного несовершенства глушат доводы рассудка и троллят душу гадкими вбросами.

Ой, да в жопу! Я сюда не на конкурс красоты приехала! Переживет моё несовершенство, не сломается.

Но было бы, конечно, в миллион раз круче, если бы я была идеальной. Вот как Энджи... Угу... И Степка был бы как Женька. И папа был бы жив, как у них... Егор тот ещё козёл, но за сына порвет любого. А Иван Сергеевич...

Я судорожно выдыхаю и резко встряхиваю головой, понимая, что своими мыслями забрела в запретную зону. И мне здесь не место.

- Вострикова! Под ноги смотри! - предупредительно выкрикивает Андрей, и я в последний момент перескакиваю через заросшую густой листвой канаву.

- Спасибо.

- Лучшая благодарность, Юлия Николаевна, твои целые кости, - огрызается он, уступает мне дорогу, раздвигает кусты, и я вываливаюсь на дорогу.

Дыхание вновь перехватывает, но теперь от облегчения. Потому что мы вернулись на ту же стоянку, где оставили нашу машину, только с другой стороны.

Боже, неужели я сделала это?

Я прошла свой первый маршрут!

И эту мою радость не омрачает ни утомительная поездка на машине, ни ещё один долбанный подъем в наш лагерь, ни быстрый осмотр всех моих коллег.

А вот когда мы с Маратом остаёмся в моей временной смотровой наедине, настроение резко падает из-за его подгоняющего меня комментария:

- Учитывая, Юлия Николаевна, что мы с вами не на свидании, мне же не нужно вас уговаривать?

- А вы попробуйте, - выдаю я ему ответ в том же духе и демонстративно складываю руки на груди.

Лампа, закреплённая на толстом шнуре под потолком палатки, освещает Марата со спины, и я не вижу его глаз. Зато вижу резко очерченные мышцы шеи и рук, которые здорово меня напрягают. Он как дикий зверь готовый к прыжку, аккумулирует силу, чтобы выпустить её в самый подходящий момент. В какой?

Я инстинктивно отступаю, касаюсь спиной грубого плотного полотна тента. И куда дальше?

Никуда. Дернись я в любом направлении, результат будет одинаковым.

Он перехватит меня раньше, чем я успею пикнуть.

Поэтому мне остаётся только судорожно сглотнуть и замереть на месте.

- Правильное решение, Юлия Николаевна, - неожиданно одобрительно выдает командир и в два шага оказывается передо мной.

Он запросто вторгается в мою зону комфорта, херит все правила приличий, и я практически упираюсь своим носом в его грудь.

Единственное, что мне остаётся - поднять голову.

И я ее поднимаю, цепляя на лицо свое само безразличное выражение.

Но что-то явно идёт не так, потому что в ответ Марат жжет меня своим взглядом, в прямом смысле заставляя дымиться.

Ну да, осталось только закашляться, и картина моего отступления будет полной.

- Сегодня был трудный день, верно? - Марат переходит на шёпот.

Я не отвечаю, потому что всё и так написано на моем лице.

- И он был трудным не только у вас, но и у нас. У меня, - продолжает командир, гипнотизируя меня звуками, срывающимся с его губ.

Шепот растворяется в воздухе, а я бесстыже рассматриваю его лицо, оказавшееся во внезапной близости.

Широкий, резко очерченный подбородок, покрытый аккуратно подстриженной щетиной. Интересно, он стрижет ее сам или успевает ещё заскакивать к барберу между доставками. Ноздри на ровном, аккуратном носе равномерно расширяются, выдавая полное спокойствие своего хозяина. Ни у одного из мужчин в моем окружении нет такого идеального носа. Что, Степка? Поди многое бы отдал за такой взамен своей горбинки и перелома. При этом воспоминании кровь закипает, обжигая стенки сосудов и болезненно отзываясь во всем теле. Я перевожу свой взгляд на глаза Марата. Небольшие, темные, с короткими, ровными и очень густыми ресницами. Здесь не подразнишь, что как у девчонки. Вот так и должно быть у настоящих мужиков!