Наглое игнорирование

А Берестов вдруг понял, что вся эта жуть ему померещилась, потому как вот сидит довольная и спокойная Мусик, кормит пухлой грудью симпатичного розового младенца, а тот сосет молоко бодро и весело, косит на папку хитрым голубым глазом, умилясь этим зрелищем отец семейства перевел дух, покрутил головой и только открыл рот, как больно врезался всем телом в жесткое и колючее. Очумело стал озираться. Лежит на земле почему-то… Кто-то подскочил, помог подняться.

Вырубился на ходу, словно пехотинец в конце длинного марша, ноги и подогнулись. Успел даже сон увидеть. И до того одурел, что еще минут пять тупо и старательно соображал – где оно – настоящее, а что – наоборот привиделось.

Утром, хоть и продолжало привычно грохотать и спереди и сзади, вдруг перестали прибывать раненые, словно ножом отрезало. Медсанбат в момент весь уснул, словно зачарованное королевство в сказке про спящую царевну. Берестов себя буквально за шкирку поволок проверить посты, которые он на ночь выставлял, и люди понимали – зачем. Ноги не шли, словно сапоги из чугуна… Нет, это голова чугунная скорее, а сапоги – свинцом налиты, как водолазные боты.

Очень огорчился тем, что половина часовых из санитаров нагло дрыхла. Пришлось пинки раздавать, а потом еще мораль читать, хотя видел по осунувшимся лицам, что без толку это, просто не слышат, оглушенные тяжеленной работой без отдыха. Трое пехотинцев ночных порадовали, их пост был на въезде, в свежевырытом неглубоком окопчике для стрельбы с колена, на большее сил не хватило – двое, все же дрыхли, зато пулеметчик бдил, чем полил благоуханным маслом сердце старлея. Курил, правда, вонючую самокрутку, но – бдя, и держа курево как надо – в кулаке, чтоб незаметно было со стороны.

Начштаба присел рядом – и как в омут провалился. И вроде как тут же проснулся, потому как пулеметчик толкал его в колено и тревожно шептал:

— Тащ летн, тащ летн, гляньте! Да гляньте же! Немцы вроде!

Несколько секунд не понимал, потом как из-под воды вынырнул, захлопал глазами.

Совсем рядом стоял грузовик, следом вставали другие – штук пять-шесть, в утренней дымке было сразу не понять. На секунду мозг выдал приятное – наши грузовики за ранеными приехали, но тут из кузовов дружно стали выпрыгивать очень уж знакомые силуэты, бодро и тихо, умело и без шума, разворачиваясь в атакующую цепь.

— Да их тут не меньше роты! — ужаснулся Берестов, прикинув вместимость грузовиков, и непослушными губами шепотом рявкнул единственно возможную команду:

— По пехоте пготивника, дисдансия двести метгов – коготкими – огонь!

И даже сам удивился боком сознания, что приказ его поняли как надо.

Пулеметчик высадил диск в момент, отчего немцы заученно залегли и дружно забарабанили в ответ, их грузовые машины, показав блестящую выучку, тут же рванули задним ходом, не тратя времени на разворот и хоть сам старлей именно их и обстрелял, но ни одна не остановилась и не загорелась, хотя вроде должны были бы. То, что он в них попал – Берестов был абсолютно уверен, стрелял он весьма прилично. Да и винтовка была уже знакома. В училище курсантам давали мосинку, "максим", ДП, а СВТ тогда была окутана таинственностью, о ней только слухи ходили. Новомодные, удивительные в своей силе – автомат ППД-40 и самозарядку модифицированную СВТ-40 он смог изучить только после госпиталя. Дивизионное стрельбище было совсем близко от больнички и как-то так получилось, что с комендантом полигонным отношения наладились сразу и добротно. Стрелять Берестову нравилось, он любил оружие и потому если только была возможность, то он старался научиться всему, что там было возможно. План по обучению персонала разным военным штукам батальон имел, вынужденно исполнял, скрепя сердце, и сам Берестов частенько затыкал очередную вакансию для обучения собой, в том числе и потому, что чувствовал свою ненужность в мирное время. Поколотился немного, пытаясь доказать необходимость учебы той же стрельбе, но ему неоднократно мягко и интеллигентно, хотя и непреклонно, напоминали, что все врачи работают не покладая рук, ровно то же они будут делать и в военное время, причем именно этому – медицине – их и научили уже, а вот он – должен быть образцом и источником военных знаний. На случай если как раз придет именно военное время. Работы невпроворот, не надо отвлекать. То, что нужно – так персонал уже научен. Противогазы медики умеют надевать по нормативам? Умеют. Строем ходить научились? Ну, в общем. Спорить с Левиным получалось себе дороже. И потому, что тот был главнее и по причине косноязычия проклятого. И да, медики работали много и постоянно, действительно работы много было у них. А он вроде как сбоку припека.[3]