Нагибатор Сухоруков

— И, конечно, я обещал вам дать щедрую добычу по итогам битвы, — продолжал я, вызывая новую бурю восторгов.

— О, добыч! Нам-оть нужон добыч! — надсаживались вожди, уже совсем расслабившиеся и поверившие, что окрутили, подмяли слабого безвольного царька, которому так нужна их бесценная поддержка.

Они совсем не понимали, куда я веду.

— Но я слышал, — я поднялся в корзины и возвысил голос. — Слышал, что кто-то из вас самовольно принялся брать добычу в захваченном селении.

Подворье притихло. Вожди резко набычились, слабое ворчание сменило недавнюю радость.

— А ведь мы говорили! — уже кричал я, глубоко дыша и накачивая грудь легкими, чтобы гневаться по-настоящему. — Говорили еще в Излучном, что без моего слова никого грабить нельзя! Говорили?

Я тыкал вопросом в каждого вождя. Тыкал, пока тот не кивал согласно, словно нашкодивший двоечник.

— А вы грабили, — холодно резюмировал я.

— Володыко, то кто-ито из мальцов юночих! Раззадоривались, от кровицы сбрендювали! — попытался замять конфликт один из вождей.

— Выдать их мне! На расправу за нарушение моего приказа! — рявкнул я и услышал ее.

Звенящую тишину.

Глава 10 Мягкая сила Мяса

Почти все оцколи вскочили — боле двадцати лучших воинов гор. Но рядом со мной стояли Вапачиро и Муравей, а за спиной — четыре десятка белых. Позы расслаблены, луки приставлены к земле. Но тетивы на всех натянуты, а стрелы под рукой. Нет, если что, этих мы перебьем легко, но после тотальный конфликт станет неизбежен. Я уверен, что по сигналу мои воины соберутся гораздо быстрее, чем мародерствующие горцы. И почти пять сотен золотых, черных и белых разнесут обезглавленных наемников в пух и прах. Только погибнет в этой схватке больше народу, чем смогут у меня отнять все толимеки вместе взятые. Такого начала кампании я не хочу.

А они? Хотят ли эти вожди бесславной смерти? Вместо богатой добычи и жирных земель.

В такие непростые мгновения многие тявкающие пасти затыкаются. И говорит всегда один — у кого хватает духу ответить за всех.

— Володыко, — спокойно, но мягко начал Пятый Коготь (как бы убаюкивая вспыхнувший костер). — Мы не знаемо виновнутых. И те не скажутся сами-то.

Я понимал, что, если стану казнить всех, кто участвовал в грабеже — мне придется перебить практически три сотни наемников. Да и кое-кого из золотых. Но кто-то должен был пострадать, иначе мое войско быстро превратится в озверевшую орду, которое режет, грабит и ни во что не ставит своего предводителя. То бишь, меня. Давать заднюю нельзя.

— Если предводитель поклялся служить мне, — медленно начал я подводить оцколи к жуткой мысли. — И если его люди нарушили условия клятвы… То понести наказание должны либо виновные, либо…

Предводитель горцев вскинулся, сжав кулаки. Он понял, куда я клоню — и все поняли! Смятение на лицах вождейчиталось крупным шрифтом. Да, они все враждовали друг с другом и нередко строили козни, но здесь разом вспыхнула «классовая солидарность». Сегодня казнят Когтя, а завтра? Во что это четланский «император» хочет их превратить?.. А с другой стороны: обещание богатых земель, добычи, которую уже видели, практически в руках держали…

Пятый Коготь только взглядом скользнул по «коллегам» и сразу понял: за него не встрянут. Покосился на меня, хмыкнул, гордо выпятил грудь — и шагнул вперед.

Прямиком в легенду. Которую горцы будут пересказывать друг другу: как смелый вождь отдал себя, но не выдал храбрых воинов, служивших ему верно, на расправу злобному Недоноску.

— Вождь отвечает за дела своих людей, — спокойно сказал он. — Я их вождь. Я отвечу.

Стало мучительно стыдно. Неужели придется казнить того единственного, кого убивать совершенно не хочется?

— Ты благородный вождь, если готов принять на себя вину твоих воинов. Можешь передать оружие своим людям, чтобы его вернули в семью. Если хочешь, я предам тебя благородной смерти, во славу Змея…

— Харковать мне на твойную змеюку! — сплюнул вождь, которому уже нечего было терять. — Казни как хошь. Токма в водяну телово не бросай. Сожжени, хочу к дедовьям вознесться.

— Как скажешь. Реши сам, кого оставишь вместо себя, чтобы людьми командовать?

— Некож, — покачал головой Пятый Коготь. — Врядко моейные воины остановятся с тобой… Володыко. Ежель сможешь — выпусть евон с миром.

Белые увели вождя, я же повернулся к остальным.

— Грабежи прекратить. Теперь мои люди сами будут искать виновных… Раз уж вам не видно. Награбленное вернуть. Или на дележ добычи можете не приходить. Утром жду всех у лодок.

Развернулся и ушел. Вряд ли все отреагируют должным образом, но, надеюсь, масштабы грабежей и мародерства снизятся. Если что, я готов казнить и поболее одного человека. Белым уже рассылался приказ высматривать нарушителей.