Нагибатор Сухоруков

Резким рывком они буквально прорезали вражескую толпу, отделив от золотых добрых три сотни толимеков. Самые первые дошли даже до тех, кто дрался против людей Черного Хвоста. Аморфная армия Пиапиапаца оказалась рассечена на две неравные части. Только вот надолго ли? Пожалуй, я всё равно осудил бы Муравья за самоубийственный приказ, но у парня, оказывается, план шел еще дальше!

Полтора десятка его воинов, хорошо болтавших по-толимекски, шли по левому краю клина Белого воинства. И вот, когда враги уже плотно сошлись в бою, толмачи-разведчики принялись голосить во всю глотку:

— Князя убили!

— Мы окружены!

— Бежим к берегу!

— Четлане захватывают лодки!

— Спасайся!

Представляю, как это выглядело в сумятице. Кто кричит? Откуда? Уже через пару шагов ничего непонятно. Это трусы? Или это вообще приказ? Толимеки смешались. Перемены проходили крайне медленно. Казалось, провокация ни к чему не привела. Но это лишь потому, что задние ряды толимеков поджимали передних. Возникла странная диффузия: отставшие еще шли вперед, а вот передовые начали «протекать» в тыл. К реке! К лодкам! Князя убили!

А потом: словно вспышка подожженного тополиного пуха! Паника охватила всё западное крыло врага. Три сотни разом стронулись — и помчались к реке. Конечно, это заметили остальные. Те, кто не был зажат моими воинами, устремились за беглецами, остальные начали меньше думать о бое, а всё больше — о спасении.

Мы выиграли битву.

Глава 16. Чужой и неправильный

«Чего не радуешься?» — папановский бас бога врезался в голову резко, я аж вздрогнул.

А что я? Я радуюсь. Особенно, когда лучники переломили ход битвы, когда, наконец, из Мангазеи вышли горцы с ополченцами — и толимекам пришла полная хана. Получаса не прошло, как битва завершилась полностью. Все занялись делами: вязали пленных, добивали чужих раненых, помогали своим раненым… И лутали, лутали, лутали обширное поле битвы. И бойцы, и командиры со всем отлично справлялись сами.

А я как-то вдруг стал не нужен. Стоял на каменистом склоне прямо напротив Мангазеи. Смотрел на усеянное телами поле, дышал воздухом, пропитанным кровью, стонами боли и воплями радости — и что-то совсем мне было не радостно.

«Если бы генералы да императоры почаще видели плоды своих побед… Вот так — перед самым носом… Наверное, войн было бы гораздо меньше» — вздохнул я.

«Ну, чего ты киснешь?! — возмутился Золотой Змей. — Победа ведь! И не первая. Раньше ведь радовался. А?».

«Я помню, — кивнул тихонько. — Как за Излучное дрались. Как зубами готов был глотки грызть. И какая радость разливалась по душе, когда селение освободили. А здесь… Здесь как-то не так».

«Потому что там всё выглядело справедливее?».

«Ну, наверное… Там мы защищали свои дома, а тут — жжем чужие. Разве не в этом принципиальная разница?».

«Столкнулись люди. И у каждого своя правда. И нет, по большому счету, разницы между этими правдами, — бог вздохнул. — Надо просто выбрать, какая правда твоя. И идти за ней до конца… Вот примерно так тут и живут, император».

«Я понимаю… Я помню все наши разговоры, бог. Помню, как сползала твоя саркастическая маска, и ты проговаривался о том, что я нужен тебе, чтобы помочь твоему народу. Твоему непутевому народу… И как требовал, чтобы я учился понимать его. А не лез со своими мерилами, такими чистыми и правильными… Я пытаюсь. Честно! Но… я не могу. Я какой-то неправильный. Сколько здесь не живу — я всё равно чужой этому миру».

«Не кручинься! — голос бога вдруг стал непривычно мягким. — Может быть, ты мне как раз такой и нужен? Чужой и неправильный. Потому что свои не справляются. Еще не знают, но уже не справляются. А ты… Ты, как поломанная вещь с непредсказуемыми возможностями. Идеальное сочетание, а? Поломанная вещь в поломанном мире. Вы помогаете друг другу: этот мир меняет тебя, а ты — потихоньку меняешь мир».

Тишина. Вокруг царили стенания и вопли, а мое сознание наполнилось тишиной.

«Ты часто был неправильным. Старательно мимикрировал, но палился. И разве плохо? На моих алтарях вот уже несколько лет не убивают людей. На полях простолюдинов растут урожаи, а в руках у них не грубые палки, а удобные инструменты. Четлане едины и не враждуют друг с другом. Они учатся писать, делают красивые вещи… И это не всё. По-моему, неплохая неправильность, а?» — бог тихо, почти неслышно хохотнул.

«А сейчас? — не унимался я, хотя, последние слова желтого червяка меня согрели. — Сейчас, как быть? Войско твоего народа одержало славную победу. Его ждет богатая добыча и расширение власти. А я не рад. Не рад этим трупам, что четланским, что толимекским. Как тут быть? Как твоему народу поможет моя неправильность?».

«А откуда ты знаешь, кого я имел в виду, когда говорил о МОЕМ НАРОДЕ?» — хмыкнул бог.

А я так и замер с открытым ртом. Я — человек, выросший в эру многомиллионных наций, в эру глобализации — очень быстро привык к местным канонам. Есть только свое племя — а вокруг враги. И тут мой бог, плод моих подсознательных фантазий, с позиций глобалиста тычет мне в лицо моим же дикарством?!