Надсада

– Есть, и знатный. Знаете, отец мне завещал беречь о нем память, а ему – его отец, када еще был мальцом. Потом, к ручью примыкат кедровая падь, где прикармливатся всякий зверь и копытные. Ежели порушить ту падь, то зверь уйдет и тайга оскудет. Эти вот соображения и помешали, но я всегда думал, что када-нибудь откроюся. И время приспело.

– Что же заставило искать нас? – спросил Иннокентий Федорович. – Видно, как я понимаю, новые хозяева объявились?

– Не объявились, но вот-вот объявятся, – признался Данила. – Защитить надобно ручей-то. Ежели мыть золото, то с умом, а не нахрапом, сглатывая все вокруг – и тайгу, и места обитания живого. И пускай уж государство моет, а не нынешние хапуги.

– Давайте, Данила Афанасьевич, пока разговор об этом прекратим – не место здесь. Вы где остановились?

– Нигде. Седни и домой собирался.

– Погодите до завтра. Сегодня поедем ко мне на дачу и там все разговоры закончим. А завтра мы вам купим билет и доставим на поезд. В общем, сейчас ступайте в город, походите по магазинам и часам к трем ко мне сюда. Я закончу свои дела, да и Петр Игнатьич так же, и, как уже сказал, ко мне на дачу. Там и потолкуем. Вижу, дело у вас непростое, с наскоку не решить.

В условленное время Данила появился в управлении. Иванов с Ковалевым ожидали его.

Дача Иннокентия Федоровича Иванова находилась километрах в пятидесяти от города. Представляла она из себя бревенчатое строение с резными оконцами, гаражом, садом и небольшим огородом, где, видно, хозяйничала жена – женщина лет пятидесяти, которая была тут же.

Александра Ивановна – так звали жену Иванова – накрыла на стол в беседке, которую Данила поначалу не заметил, так как стояла она среди кустов сливы, черемухи, ранета, да и не было у него особого желания оглядывать усадьбу – все мысли его были заняты предстоящим разговором.

Иванов заставил гостя снять пиджак, вместе пошли к приспособленному ко вкопанному столбу рукомойнику. Вместе сели за стол. Иннокентий Федорович расспрашивал о семье, о поселке, о настроении людей, о том, как они воспринимают происходящие в стране перемены.

– Да как воспринимают… – замялся Данила. – Плохо воспринимают.

– Отчего же?

– Во-первых, не стало работы. Во-вторых, новые хозяева объявились у леспромхоза. Да хоть мой племянник Володька. Ушлый был паренек, када я его за собой в тайгу таскал. Не успешь подумать, а он уж бежит. И поначалу нарадоваться не мог. Вот, думал, работник растет. Этот и обережет тайгу. И научил его всему, что сам умел. Володька закончил институт и теперь взялся тайгу косить вкупе с бывшим директором леспромхоза Курициным.

– Как, вы сказали, его фамилия?

– Курицин.

– Знавал я одного Курицина из смежного управления, Николаем Иванычем звали. Не его ли сынок?

– Этого как раз Виктором Николаевичем и прозывают. Родом он из вашего города.

– Фамилия не то чтобы редкая, но запоминающаяся. Возможно, и его. А Николай-то Иваныч был человеком очень непростым… Ну-ну, рассказывайте дальше.

– Ежели раньше случалось, что где-нибудь в брошенном штабеле гиб лес, за что строго наказывали, то теперь забирают только самую ценную комлевую часть, оставляя гнить вершинник. Везут на тупики четырехметровые сутунки, грузят в вагоны и отправляют. До кедра добрались, лупят почем зря. Водоохранные зоны вырубают. И никакого за ими контроля. Местная власть делает вид, будто ничего такого не происходит. И почему не принимаются такие законы, какие выгодны стране и людям и которые бы строго-настрого запрещали творить подобное?

– Россию, как государство, удержали второй и третий эшелоны власти, иначе бы уже разорвали на куски Россию. Именно здесь надо искать подлинных государственников, то есть в губерниях и райцентрах. Наша же власть поначалу сделала ставку на продвинутую в экономическом плане молодежь и сегодня уже начинает понимать, что молодежь эта больше ориентирована на западную модель общества и государства. Те, кто успел нахапать денег, перегоняют их в офшорные зоны, то есть в заграничные банки, а на Россию смотрят как на место, где можно легко урвать эти деньги. Вся информация о происходящем в стране, в том числе и в сибирских лесах, идет наверх в полном объеме, за это я ручаюсь. И, конечно, доходит по назначению, но промежуточное звено чиновников, которое и в советское время было очень влиятельным, ту информацию доносит или не в полном объеме, или вовсе искажает. Сказать в данном случае трудно.

– Выходит, чиновник и есть главный враг государства?

– Чиновники есть в каждом цивилизованном государстве, но ограниченные в своих действиях законом.

– А у нас, что ли, не ограниченные?

– У нас чиновник и есть закон.

– Чудно получается, Иннокентий Федорыч. Вроде есть правительство и нет его. Так на кого ж надеяться и кому верить? Мой брат называл власть чиновников опричиной.

– Смотри, как точно обозначено: оп-ри-чи-на… Надо же… – задумался Иванов.

Поднял глаза на Белова, продолжил: