Надо – значит надо!

В разгар планёрки раздаётся телефонный звонок. Скачков поднимает трубку.

— Да, Леонид Юрьевич, здесь находится… Текущими вопросами занимаемся, совещание небольшое проводим… Понятно… Конечно, передаю. Егор, тебя.

Я протягиваю руку и принимаю трубку.

— Добрый вечер, Леонид Юрьевич.

— Привет. Как дела?

— Хорошо всё. А у вас? Есть по Поварёнку подвижки?

— Кто про что, а Брагин только про Поварёнка. Нет, подвижек пока нет. Ищем.

— А по той группе? С ножами?

— Слушай, — начинает сердиться он. — Я тебе что, нянька? Или ты думаешь, мне больше делать нечего, как каждые пять минуть Ижбердеева дёргать? Когда время придёт, он сообщит, что к чему. Ясно?

— Да, Леонид Юрьевич. Всё ясно.

— Приехал твой Белоконь?

— Приехал. Ещё утром приехал. Я его встретил, разместил. Спасибо вам большое за содействие.

— Пожалуйста, — бросает он. — Ладно, раз ты занят работой, не буду отвлекать. Ты сегодня ко мне не планировал приезжать?

— Нет, сегодня не планировал, но завтра хотел бы обсудить один вопросик.

— Хорошо, что один только. Ладно. Позвонишь заранее.

— Обязательно.

— У меня тоже вопросик имеется.

— Срочный?

— Нет, до завтра точно подождёт. Пока.

— До свидания…

Интересный звоночек… Хм… Зачем он звонил? Разговор ни о чём. Это не в его правилах… Не нравится мне это дело… Пробивает? Он что, тоже вовлечён в эту заварушку? Блин, блин, блин, мне нужны глаза и уши. Поскольку со Злобиным могут обостряться некоторые противоречия и расходиться мнения по определённым вопросам, мне потребуются информаторы…

Надо было раньше этим делом озаботиться, а теперь вот придётся выпрашивать данные у Андропова.

Белоконя в гостиницу завозит Белов, его завтрашний помощник и напарник. А я, сев в машину, сразу звоню Андропову. Напрямую ему не дозвониться, конечно… Приходится звонить через Гурко. Сейчас мне это делать не хочется, потому что тот будет выпытывать, что за шухер происходит. А ещё и пенять начнёт, что я его не поставил в известность.

Скрепя сердце звоню, но он без вопросов обещает помочь. Я жду несколько минут и после щелчка переключаюсь на Андропова.

— Юрий Владимирович, есть пара вопросов.

— У меня тоже. Давай подъезжай… Хотя нет, не надо. Неправильно будет, если ты в это время придёшь. Подъезжай, но поговорим в машине.

Он поясняет, куда мне лучше подъехать, чтобы не маячить перед ЦК.

— Не прямо сейчас. Приеду через полтора часа. Мне ещё надо с нашим другом поговорить и всё обсудить.

Под «нашим другом» я имею в виду Чурбанова.

— Понял тебя, — соглашается Андропов. — Тогда больше не созваниваемся, а сразу встречаемся.

— Хорошо.

С Чурбановым я снова встречаюсь в машине. Во дворе Платоныча. Вот такая сплошная конспирация, ёлки-палки. Обсудив все детали, возвращаюсь к Скачкову. Вносим корректировки в наш план, и только после этого я еду на встречу с Андроповым. Я сажусь к нему в «Чайку» и врубаю глушилку. Охранник и водитель выходят.

— Что хотел спросить? — кивает он.

— Хотел узнать оперативную информацию из «конторы». Злобин в курсе происходящего или нет? И, если в курсе, что он планирует?

— Вообще-то, это у тебя надо узнавать. Ты же с ним не разлей вода.

— Нет, Юрий Владимирович. В отношении того, что касается вас, он мне ничего не расскажет. Это точно. Потому что я хочу вас на царствие.

— А он не хочет?

— Я не уверен.

— Ладно, не об этом разговор. Естественно, он что-то знает. Круги по воде идут, хоть и слабенькие, едва заметные, но он, наверняка уже имеет какую-то информацию. А вот какую точно и в каком объёме я не знаю. Будем исходить из того, что он имеет достаточно полное представление о том, что происходит.

Я киваю.

— И если это так, — продолжает Андропов, — что он предпримет?

— Я не думаю, что он решит принимать участие. Мне кажется, не зная всех раскладов, он не станет рисковать.

— Не захочет принять участие в моей ликвидации?

— Ему за это медаль не дадут. Думаю, не захочет. Тем более, если бы что-то намечалось, ваш человек знал бы. Правильно?

Он ничего не отвечает, только кивает.

— А у вас что за вопросы? — спрашиваю я.

— Ну, а как ты думаешь? Вопросы по завтрашнему дню. Давай точный план.

— Даю. Всё начинается рано утром. Это ведь хорошо, правда? Чтобы день не разбивать.

— Рассказывай уже, остряк.

Я рассказываю.

А план у нас простой и прямолинейный, как удар ломом. Против лома, как известно нет приёма. Акромя другого лома… М-да…

Мы собираемся на Кутузовском. Время раннее, предутреннее. Ещё темень кругом. Снег, падавший пару дней назад, отяжелел и почернел. Морозы отступили и теперь в воздухе чувствуется холодная влага недалёкой весны. Сыро, знобко. Сейчас бы спать да спать…

— Внимание всем группам! — оживает рация. — Доложите готовность!

Первый, второй, третий… Все готовы. Голоса обрываются и снова наступает тишина.

— Внимание, — раздаётся искажённый эфиром голос Скачкова. — Начинаем операцию! Поехали!

Тёмное, сырое и холодное утро вдруг расцвечивается огнями фар. Ревут моторы «шишиг» и «Кубаней», «уазиков» и «Волг». Мы влетаем во двор. Первым делом нужно нейтрализовать усиленную охрану и патрульную машину, стоящую неподалёку от въезда.