Надо – значит надо!

— Охрану Андропову я дам. Захват министра осуществить помогу. Лучше его в дороге взять, чтобы сразу изолировать от своих людей. Вот, что я об этом думаю. По-моему, ситуация идеальная. И если бы Николай Анисимович Щёлоков её не сконструировал, нам бы самим стоило это сделать.

— А ты почему так критично к нему настроен?

— К Щёлокову? Критично? Потому что, думаю, подобные методы работы крайне деструктивны и, рано или поздно, могут привести к очень плохим последствиям не только для конкретных деятелей, а для государства в целом. Понимаете меня?

А вообще-то, мне Щёлоков, по большому счёту, безразличен. Особой любви к нему у меня нет, ненависти, впрочем, тоже. У него ко мне? Не знаю. Когда-то была, но, возможно, он уже всё это позабыл. В этой истории меня больше волнует положение Андропова, которое неожиданно оказалось не слишком-то прочным.

Его ставленник обошёл его на повороте и больше в нём не нуждается. И это объяснимо. Огромного и мощного ресурса в виде «конторы» у Андропова больше нет. А те, кто от него зависел, занимают сейчас выжидательную позицию демонстративного нейтралитета.

Я поднимаю руку и смотрю на часы. Половина третьего.

— Ну, Юрий Михайлович, вы со мной или против меня? — улыбаюсь, поворачиваясь на сиденьи и глядя в упор. — Решайтесь. Наше дело правое. Мы должны невиновного человека защитить. Это ваша работа, вообще-то.

— Вообще-то? Вообще-то невиновных на этом уровне не бывает. Должен бы уже и понять кое-что.

— Ясное дело, нет невиновных, — соглашаюсь я. — Кроме вас и меня. А остальные…

— Хорошо! — резко отрубает он. — Сметём Щёлокова.

— Вы, Юрий Михайлович, у меня самые добрые чувства вызываете, — ободряющим тоном говорю я. — Потому что вы человек умный, хваткий, но порядочный. А это в наше время большая редкость.

— Это ты к чему? — хмурится он.

— К тому, чтобы вы, приняв правильное решение, даже не думали в нём сомневаться. Министерское кресло — это ерунда. Я знаю, что вы служите не ради постов и наград. Вы за дело радеете. Это нас с вами объединяет. И значит, мы с вами вместе добьёмся огромных результатов. Не для себя лично, а для страны.

Он смотрит с недоверием.

— Напрасно вы сомневаетесь в моих словах. Я ведь от души говорю. Как думаю, так и говорю. Ладно, не будем терять ни одной секунды. У нас обоих дел выше крыши. Вечером встретимся. Я подъеду. Поговорим в машине. Дайте руку.

Он протягивает, и я молча её пожимаю. Крепко и весомо. Наши взгляды пересекаются. Чурбанов смотрит твёрдо и уверенно. Вот и хорошо. Лишь бы не передумал в самый неподходящий момент…

Я поднимаюсь в ресторан и ставлю глушилку на стол.

— Небыстро ты, — качает головой Скачков. — Мы уже всё. Кофе ждём.

— Это что? — кивает Белоконь.

— Глушилка. Создаёт помехи для электроники. Чтобы не подслушали и не записали. Тут же иностранцев много, вот специальные службы и не дремлют. Пишут двадцать четыре на семь.

— Чего пишут?

— Все разговоры. Ладно. Василий Тарасович, отдых на сегодня отменяется. У нас утром серьёзная операция.

— Какая ещё? — хмурится и подбирается Скачков.

— Сейчас расскажу. Смотрите, я сейчас майора забираю и везу в ЦК, а вы поезжайте на Кутузовский двадцать шесть и посмотрите, ведут ли там ремонтные работы. Оцените обстановку. У нас будет задача завтра рано утром, время уточню позже, подъехать колонной и сопроводить ответственное лицо к месту его работы, не допустив вмешательства и предотвратив попытки задержать, помешать, имитировать арест. Группа злоумышленников под видом работников МВД попытается провести захват важного лица. Это первая часть. Вторая часть. Перехват другого лица, выезжающего с этого же адреса и сопровождение в следственные органы.

— Нихера у вас задачи, — напрягается Белоконь.

— После ЦК, — продолжаю я. — Привезу майора и всё пройдём по пунктам. Главное, распорядитесь, чтобы личный состав был в полной боевой.

— Так точно, — кивает Тимурыч.

Белоконь, молчит, не истерит, лишних вопросов не задаёт. Спокойно встаёт и идёт следом за мной.

Мы приезжаем на старую площадь и, хотя я по пути позвонил Гурко, пропуска ещё не готовы. Приходится ждать минут пятнадцать. Наконец, формальности оказываются улаженными и мы поднимаемся наверх.

— Что-то ты к нам зачастил, — просвечивает Гурко рентгеном своих глаз Белоконя.

— Вот, хочу представить Юрию Владимировичу кандидата на место Скачкова. Майор Белоконь Василий Тарасович.

— Это не обязательно было делать в таком пожарном режиме, — слегка журит меня Гурко.

— Марк Борисович, майор находится в Москве в командировке, большим количеством времени не располагает, поэтому…

— Шефу только так не скажи, — перебивает меня он. — Он не слишком оценит, если ты скажешь, чтобы он подстроился под график Василия Тарасовича.

— Понял вас. У меня просьба, можно пойти к нему немедленно? Цейтнот, катастрофа, системный кризис. Это всё происходит со мной прямо сейчас, буквально на ваших глазах.

— Ладно, попробуем, — кивает Гурко и звонит Андропову.

Тот великодушно позволяет нам прийти. Мы идём в его кабинет, но захожу я один, оставляя Белоконя в приёмной.