Надгробие для живых

Рана покрылась коричневой корочкой, хотя бы кровь перестала идти. Проще не становилось. Даже забрать рукав обратно оказалось невыносимо больно, чего уж говорить о том, как я пытался справиться с курткой. Только полностью одевшись, я догадался приложить снег к ожогу, который сам себе и оставил.

Был бы здесь Кас, как громко он орал бы тогда?

Ещё и корозубы эти… я слышу их щёлканье там, в высоте деревьев, уходящих шпилями под небо.

Нужно запираться. Не хватало так и остаться на открытом воздухе…

***

Утро настало для меня рано. Боль не давала спать, а теперь ещё и знобило. Только заболеть не хватало. Жаль, я не взял отвар ромашки из Гринмана: он на удивление хорошо справлялся с температурой. Ещё можно заставить себя потеть, но тогда одежда запреет, и мне точно конец. Конец… насколько я близок к нему и далеко одновременно. И всё же нужно что-то делать. Останусь – точно загнусь. Нужно искать выживших. Чёрт, угораздило же! Даже ходить тяжело: тело ломило вдоль и поперек, пришлось опираться на деревья, лишь бы не упасть в сугроб.

Где же следы. Точно помню, они здесь были вчера! Не могут они так быстро пропасть без ветра или чьей-либо помощи! Стой… нужно держать себя в руках. Пусть я давно не контролирую ситуацию, но ещё можно сделать так, чтобы всё окончательно не скатилось в задницу. Главное не впадать в панику… а вот и след. Странно, я не помню его. Это точно нужный? Он даже выглядит свежее! А если кто-то тоже неподалеку остановился?

Я пошёл по направлению шагов, не забывая про пистолет. Чем болезненнее я становился, тем недоверчивее стоило относиться к другим людям. И меня можно понять: с одной рукой много не навоюешь. Петля следов шла на восток так долго, что я даже начал подумывать о возвращении назад, пока есть силы. Но, вернись я к стоянке, кто знает, останется ли эта возможность найти живых людей? У меня нет права делать всё с прежней осмотрительностью. Хотя ещё неизвестно, что доконает меня быстрее: лес с его причудами или собственная рука. Очень хотелось верить, что оба останутся в дураках. Но как же тяжело, когда уши закладывает от периодических болей.

Следы вывели меня к другим. Он не один! Я могу оказаться самым что ни на есть везунчиком, если это наши. А пока нельзя терять бдительность: я не хочу остаться в меньшинстве и не иметь козырей.

– Эй!

Я повернулся на голос и увидел мужчину с густой бородой в семидесяти футах от меня, а затем и второго, улыбающегося так, словно увидел кого-то получше, чем еле живого охотника. Или это и есть их цель?

Да что здесь творится!

Они, не сговариваясь, рванули на меня, а я, чуть помедлив, вытащил пистолет из-за спины и дважды выстрелил. К счастью, оба остались лежать неподвижно.

Четыре. Если оставлять один на себя, то три.

Неужели оба безоружны? Кто в наше время ходит без оружия? Чёрт, и что мне делать с телами?

Нужно всё, что поможет выжить. Твою мать, как быстро приходится переключаться с животных на людей. Какого хрена они побежали на меня! Кому было бы хуже, если я смог уйти! Но иначе, кажется, было нельзя: либо я, либо они. Они с лёгкостью могли проследить за мной, и тогда точно хана.

Я подошёл чуть ближе, надеясь не притрагиваться к трупам, но кажется, у бородатого было что-то в куртке. Проклиная всё вокруг, я перевернул его на спину и залез за пазуху, где пристроился большой нож, выкованный явно в наше время. Также у него был свёрток с сырым мясом, сомнительно пахучим, его лучше оставить. И всё. Он почти голый. У них точно неподалёку была стоянка. Значит, нужно идти туда, откуда они пришли.

Через двадцать минут я действительно вышел к паре тентов из шкур животных и совсем недавно потушенного костра. Здесь же валялись их вещи: пара спальных мешков, две деревянные миски с ложками, ещё больше мяса и пузырёк, из которого воняло бритволистом. Судя по всему, неподалёку есть нормальный город, ибо сделать вытяжку в таких условиях просто невозможно. Недолго думая, я пошёл к своей стоянке, чтобы перенести свои вещи сюда. Не поверю, что у них всего один нож на двоих!

Но идти назад оказалось не так уж и легко. Поднялся ветер, пошёл снег, уже похожий на зимний. За всю жизнь учишься различать времена года даже по снегу: весной он кажется теплее, летом – мягче, а осенью становится шершавым, как поверхность точильного камня. Очки от ветра остались ещё в Гринмане, а значит, максимум, что можно сделать – натянуть маску на лицо. Смотреть легче не станет, но хоть не так жжёт лицо. Вообще, не мне сейчас думать о комфорте с ранением, ожогом и рисками заболеть. Хоть бы до рюкзака дотянуть…

Дотянуть… не знаю, что случилось, но голова закружилась так, что устоять на ногах дважды оказалось слишком тяжело, и я валился в снег, отдыхая по несколько минут. Была уже мысль вернуться в лагерь тех двоих, но вряд ли от этого будет польза. Я просто останусь ни с чем… дойти бы, только бы дойти…