Надгробие для живых

Профессор минуту молчал, а затем, прокашлявшись, сказал:

– Ладно. Я поверю вам, как опытному охотнику. Только позвольте спросить, как тогда зимовать по вашему мнению? Рано или поздно запасы могут иссякнуть.

– Время ещё есть. Может хватить, если попотеть. Сэм.

– Хм?

– Завтра идём. Ранцы, профессор, оставьте. И можно со стройки взять сани?

– Да, но…

– … Новые дома подождут. Если люди умрут с голода, жить в них будет некому.

Кас быстрым шагом вышел наружу, свернув направо, где сейчас шли стройки.

– Помешают ведь сани…

– Он сейчас об удобстве думает меньше всего, просто поверьте мне на слово.

– Как мне это нравится в целеустремленных людях! – Эрнст встал. – Ладно, я тоже задержался. Больше не смею отнимать ваше время. Хорошего отдыха.

– Удачного вечера.

Но отдыхать было некогда, я уже мысленно готовился к выходному, а потому и проверить снаряжение не удосужился даже тогда, когда мне ничего не мешало. Стоило посмотреть, как дела у рюкзака, разложить спальный мешок, проверить его на наличие дырок, подзарядить аккумулятор к винтовке, наточить нож. Благо, точильный камень из Гринмана оказался более чем хорошим, и даже сейчас справлялся с заточкой. Также нужен был измельчённый бритволист. Такая каша хорошо обеззараживала раны и приятно пахла, в отличие от вытяжки из него же, которая работала по тем же принципам. За бритволистом можно пойти завтра, а вот с остальным придётся возиться сейчас же.

Я решил начать с ножа. Скрежет лезвия о точильный камень работал для меня, как наркотик, и потому приступал к заточке я с некоторым облегчением. Главное было не испортить лезвие: новый такой нож вряд ли я уже когда-либо найду. Этот мне дал Слизень ещё прошлой осенью, вроде как настоящий охотничий. Интересно, он вообще жив? Стоит поискать его, если вернёмся.

Мысли о возвращении у нас стали скорее плановыми, чем спонтанными, как это было до попадания в лагерь. Нет-нет, а разок за вечер кто-то припомнит, как оно было там, за проливом. Сара вспоминала, как играла в покер со смотровыми в тюрьме, Джон всё грезил о своём бункере, иногда и Каса подхватывало общее настроение, но ничего он не рассказывал: только ещё мрачнее становился. Я тоже молчу, но только потому, что мечтать о давно уничтоженном, как по мне, неперспективно. Уж лучше просто как-нибудь обобщенно: теплая погода, удобная постель, хорошие люди. Больше, кажется, и не надо, но Джон в таких случаях говорит, что чем больше есть, тем больше хочется. У нас якобы ничего толком и не было: скатились до придуманного им «феодализма», а потому и дорожили тем немногим, что осталось. И родись мы в месте с большими возможностями, было бы и больше потребностей. Наверное, в чём-то он прав, только не нам о том судить. Кас вон и сейчас вряд ли верит в эти бункеры, ему проще поверить, что в центре земли сейчас настоящее пекло.

Вернулся Кас, щёлкая предохранителем. Это его успокаивало, хотя долго слушать эти щелчки мог лишь он. Для других это вполне могло сойти за пытки.

– Что сказал капитан?

– «Идите, куда посчитаете нужным, со всем, что посчитаете необходимым» – процитировал Кас на немецком.

– Ты рассказал, тебе и расхлёбывать.

Кас посмотрел на меня так, что я невольно сжал кулак. Вдруг ещё драться решит.

– Придётся работать в западном направлении… – он задумался. – Не нравится мне вся эта перспектива. Народу много, из растительного тут ничего не поешь: кору только обгладывать, да травку щипать. Не все зиму переживут, мне кажется.

– Значит, надо стараться. Мы в ответе друг за друга.

– Я в ответе лишь за самого себя. Ты, Сэм, что-то напутал: нас насильно здесь оставили, а работать на таких условиях дали затем, что справляться с недовольством и бунтом намного сложнее. Ты здесь, может, и обжился, нашел, с кем поговорить, а только никто больше не остался так доволен. Джон за всех нас спину горбатит, Сара тоже отдыхает через раз, мне лично пофиг: хотят умереть, пусть умирают, только нахрена насильно в лагере людей прибавлять? Кто хочет, тот и останется, вот что я считаю. А это не дело.

– Не юли, Кас. Ты уходить вздумал?

– Да. Один или без вас.

– И куда?

– Да хоть бы и в этот проклятый Люксембург. С него начали, им и покончим! Тут нечего и думать: не выжить зимой без купола, оттого в Гринмане пять месяцев в году ворота закрыты были.

– Так ведь ранцы. Проф сказал, они помогут выжить.

– И что, теперь с ними в обнимку спать пять месяцев? Буря придет, как выходить будешь? А нам ещё с этим охотится предлагали! Нет, план – дерьмо.

– А без них мы дольше протянем?! Ты вместо шанса на выживание собрался пойти на почти верную смерть, лишь бы на «свободе»! Охренительно придумал, ничего не скажешь! Не план, а сказка, в отличие от их-то дерьма, верно! Вроде в Гринмане был не таким идиотом!

Не знаю, где именно я переступил черту, а только я даже встать не успел: так и упал вместе со стулом от удара в челюсть. И вроде надо встать: драки я не боялся… а не хочется как-то. Может, понимал, что только получу больше, может, не мог поднять руку на того, кто мне в дяди годился.