— Не знаю, — мальчик смотрел теперь на последний, лежавший на газетном листе бутерброд с яйцом. На маслянистой поверхности желтка белели крупинки соли. Один из голубей вскочил на скамью, и мальчик согнал его почти бессознательным движением. Затем он проглотил слюну и взглянул на мужчину.
— Да-а… — сказал тот протяжно. Затем он потер рукой небритую щеку. — Хочешь есть, да?
Мальчик кивнул.
— Ну ешь, — сказал мужчина. Он подвинул газету с бутербродом к мальчику и отвернулся. Мальчик взял бутерброд.
— Спасибо, мистер.
— Что? — мужчина повернулся к мальчику.
— Спасибо!
— А-а-а… — мужчина снова отвернулся, скрестив руки на груди. «Нет, — сказал он сам себе, — я не могу отдать ему деньги. Не могу». — Ты знаешь, — он резко повернулся к мальчику, и тот привстал в страхе, держа остаток бутерброда в руке, — я не ел два дня. А сегодня я ем третий раз. Не могу наесться. Что увижу на улице, то и беру. Я год без работы. Год!
Мальчик кивнул и снова взялся за бутерброд. Он проглотил последний кусок.
— Ты хочешь получить деньги обратно? — сказал мужчина вставая. Голуби вспорхнули от его резкого движения. — Ты хочешь денег? Хорошо! Тогда убей меня!
Он огляделся и, увидев лежащий за скамейкой обломок кирпича, схватил его. — Убей меня. На! — Он протягивал кирпич мальчику.
Тот в страхе попятился.
Мужчина посмотрел на него, швырнул обломок в редкие кусты и сел.
— Ты поел? — спросил он.
Мальчик кивнул.
— Ну иди.
— Куда?
— Куда хочешь… Вот туда. — Мужчина махнул рукой в сторону главного входа, откуда мальчик пришел.
— А деньги?
— Пошел вон! — он замахнулся на мальчика. — Пошел, слышишь!
Мальчик беспомощно огляделся.
— Иди, ну!.. — мужчина угрожающе привстал.
Мальчик повернулся и понурившись пошел к выходу.
Мужчина проводил его взглядом. Две-три минуты он сидел, нервно постукивая костяшками пальцев по скамье и угрюмо бормоча что-то себе под нос. Затем он порывисто встал, снова сел, опять встал и побежал вслед за мальчиком.
Он догнал его на улице. Тот стоял на краю тротуара, безучастно глядя на бегущие мимо автобусы.
Мужчина взял мальчика за плечо.
— Иди-ка сюда.
Мальчик без удивления последовал за мужчиной. Они вернулись на ту же скамейку и сели, отогнав голубей, клюющих на аллее крошки.
— Как тебя зовут?
— Рой.
— Сколько тебе лет?
— Одиннадцать.
— Почему же ты сам пошел на почту? Где твоя мама?
— Мама больна.
— Чем она больна?
— Она говорит, что у нее в груди как камень. Мы не знаем.
— А доктор?
— Что доктор?
— Что сказал доктор?
— Не знаю. У нас не было доктора.
— А папа? Где твой папа?
— Он в Висконсине. Это он прислал денег.
— Что он там делает?
— Не знаю. Мама говорит, что он должен что-то сделать, иначе мы все пропадем.
Мужчина поднял вверх сжатые в кулаки руки.
— Мадонна! — Вернувшиеся голуби с шумом взлетели у них из-под ног. — Мадонна, за что ты караешь меня? — Он горестно покачал головой, затем обнял мальчика за плечи. — Конечно, я отдам тебе деньги.
Разве я вор? Разве я вор? Посмотри на эти руки. — Он протянул мальчику ладони с твердыми желтыми мозолями. — Они уже никогда не сойдут, эти мозоли. Я двадцать лет работал. Я уложил тысячи километров труб. Я был укладчиком труб. Меня зовут Пабло. Слышишь?
Мальчик молчал.
Конечно, я отдам тебе деньги. — Мужчина судорожно полез в карман. — Разве можно тебя посылать за деньгами! Тебя же могут обворовать. — Он вытащил из кармана несколько смятых бумажек. — Вот, видишь, здесь 18 долларов. Возьми.
Мальчик протянул руку и взял кредитки. Он смотрел на них с минуту, потом поднял глаза на мужчину.
— Мистер… — в голосе у него было отчаяние. — Ведь тут не все.
— Да, не все, — сказал мужчина. Он опустил голову. — Я уже проел два доллара. И потом вторая половина у Джузеппе. Мы ведь это сделали вместе. Но мы возьмем у него. — Он встал. — Надо идти скорее. Он может уплатить за квартиру.
Мальчик поднялся. Мужчина взял его за руку.
Идем.
Они быстро пошли по аллее. Мальчик доверчиво смотрел снизу на худое, небритое лицо мужчины.
— Вот здесь он живет, — сказал Пабло, показывая на верхние этажи большого нештукатуренного дома.
Мальчик задрал голову. Обвитые двумя шаткими металлическими пожарными лестницами кирпичные этажи уходили в бесконечную высь. Между окнами были протянуты веревки. На некоторых висело белье.
Мальчик вздохнул.
— Устал? — спросил Пабло.
— Ничего, мистер, — сказал мальчик. — Мы пойдем наверх?
— Пойдем.
Волосы на лбу у мальчика слиплись от пота. Под глазами были круги.
По лестнице неслись смешанные запахи жареного мяса, мыльного пара и каких-то кож. На черных ступенях валялись обрывки бумаги, окурки, картофельные очистки. Здесь было темно, свет падал только из маленького окна на крышу в самом верху.
На втором этаже они вдруг услышали неистовый детский плач. Дверь с треском растворилась, и девочка лет тринадцати с растрепанными волосами выскочила на лестницу и с криком промчалась мимо них вниз.
Мальчик в испуге посторонился.
— Что это она?
Пабло пожал плечами.
— Тут всегда так.
Они дошли до пятого этажа. Мужчина толкнул дверь.
— Тут не запирается, — пояснил он. — Никто не ворует, потому что нечего украсть.