Из штольни вылезает наверх парень, липкий и грязный. Может быть, он и не настолько молод, чтобы называть его парнем. Просто он тщедушен и малоросл. Он устало потягивается и ложится ничком на землю К нему подходит женщина, скорее всего жена, смотрит на него с заботливым сожалением и протягивает надрезанный кокосовый орех. Парень приподнимается и жадно пьет. Вдруг он замечает нас и с любопытством спрашивает меня:
— Откуда, туан?
Я объясняю. Парень не пускается в дальнейшие расспросы и рассказывает о себе.
— А я яванец. Здесь недавно, лишь второй год Не хочет ли туан кокосового сока? Он хорошо утоляет жажду.
Женщина протягивает мне другой орех.
— Жена моя, Заирина, — представляет ее яванец — ее первый муж тоже добывал камни. Он умер — придавило в штольне.
Вот так я и познакомился с Тахиром, поведавшим мне свою историю.
У его отца под Семарангом был участок земли, но такой крохотный, что никак не мог прокормить большую семью. Голод постоянно наведывался в дом. В конце концов Тахир решил поехать с женой и маленькой дочкой на Калимантан в поисках счастья. Власти обещали предоставить хороший участок земли, семенной рис. В джунглях, куда он приехал, уже вырос небольшой поселок. Тахир был работящим парнем и сразу же принялся за дело. Он поставил небольшую бамбуковую хижину, занялся рыбной ловлей, собирал дикорастущие плоды. Семенной рис старался не трогать, чтобы засеять поле. С земельным участком пришлось повозиться. Рис принялся плохо. Земля была слишком истощена сорной травой и кустарником. С помощью удобрений можно было бы сделать землю плодородной. Но об удобрениях не приходилось и думать. А потом ливни размыли защитную дамбу — ведь один Тамир не мог соорудить достаточно прочную преграду. Вода ушла с участка. Был продолжительный сухой сезон и урожай погиб. Жена опасно заболела болотной лихорадкой. Врач мог бы спасти ее, но врача не было и за сотни километров. Правда, соседние даяки-охотники, с которыми он подружился, предлагали привести своего дукуна[8]. Дукун говорил, что это злые духи наслали на людей порчу, но против них есть надежные магические заклинания. Но Тахир не очень-то верил в заклинания даякского дукуна и вежливо отказался от его услуг. После смерти жены Тахира постигло и второе горе — дочка погибла от укуса змеи. Соседи говорили, что это не самая ядовитая змея и врачи будто бы знают противоядие. Но где найдешь в джунглях врача?
Одинокий Тахир бросил хижину и землю и после скитаний по Калимантану пришел сюда, в Чемпаку. Здесь, в пестрой толпе, можно было встретить не только местных банджаров, но и яванцев, которые, так же как он, Тахир, не нашли своего счастья на земле обетованной. Один старый банджар-старатель сказал ему:
— Будешь работать с нами. Мне нужны мужские руки. Полезешь в штольню. Прежде работал в штольне мои зять, но он не был достаточно осторожным, и его придавило обвалившейся породой. Если не сбежишь отсюда, сыт будешь, хотя богачом и не станешь.
Тахир не сбежал и даже женился на овдовевшей дочке старого банджара. Это она приносила ему коксовые орехи. Доволен ли он своей судьбой? Все дело в случайной удаче, как и в азартной карточной игре. Бывает и так, что перекопаешь большой участок, вгрызаешься в сырую землю, а удача не сопутствует тебе. Старый тесть спорит с ним. Он считает, что дело не только в счастливом случае, но и в опыте, который приходит с годами. Опытный старатель чувствует породу, постигает ее скрытые тайны. Возможно, старик и прав. Теперь Тахир прочно осел в Чемпаке и стал заправским старателем. Может быть, и его семье когда-нибудь посчастливится найти большой алмаз, как тому старателю, который сейчас пьет пиво и ведет торг со скупщиком.
Иной пейзаж на севере Суматры. Шоссейная дорога уходит из Медана в глубь острова, к высокогорному глубокому озеру Тоба. Это один из красивейших уголков Индонезии. Дорога змеится по узкому карнизу над высоким, почти отвесным обрывом. В центре черного мрачноватого озера возвышается приземистое плато острова Самосира.
Но прежде чем попасть в уютный живописный городок Прапат, лучший суматранский курорт на берегу Тоба, нужно пересечь равнину восточносуматранского побережья. Это край крупного плантационного хозяйства. На десятки километров тянутся ровные шеренги каучуконосов гевей с белесыми стройными стволами или толстоствольных масличных пальм с гроздьями красных плодов. Масличная пальма, какая-то шершавая, топорная, кажется мне слишком экзотичной и ненатуральной, словно искусственное дерево в кадке. Из ее плодов вырабатываются технический жир и маргарин. Каучуковые и пальмовые плантации сменяются плантациями табака и кофейных деревьев.