Над голубым Иссык-Кулем

Несколько юрт виднеется на холмах, каждая из них отстоит от другой не более чем на километр. От ближайшей юрты направляется в нашу сторону всадник. Он едет шагом, не торопясь, мерно раскачиваясь в седле. Уже находясь совсем недалеко, переходит на рысь и лихо осаживает коня, поровнявшись с нами.

Это молодой парень, на лацкане пиджака у него комсомольский значок. На голове — модная зеленая шляпа.

— Здравствуйте, экспедиция! — говорит он, и склоняясь к нам, акробатическим движением свешивается с седла. — Откуда едете?

Он не очень удивляется, узнав, что мы из Москвы.

— A-а… Не был в Москве. Пржевальск — был, Алма-Ата — был, Москва — не был. А почему так идешь? Что, не знаешь — нельзя так ходить в горах. Тутэк будет.

— А что такое тутэк?

— Тутэк не знаешь? Ай-ай… Голова болеть будет, кровь из носа пойдет, ноги тяжелые будут… Надо на коне ездить. Пешком в горах ходить нельзя.

Мы поняли, что речь идет о горной болезни, вызываемой недостатком кислорода на высоте, поэтому бодро ответили:

— Ничего с нами не будет. Мы привыкли пешком ходить.

Чабан покачал головой, сдвинул камчой шляпу на лоб, смотри, мол, и поехал дальше.

В самом деле давление воздуха на четырехкилометровой высоте составляет шестьдесят процентов от нормального. И вода здесь закипает лишь при восьмидесяти шести градусах! Но человеческий организм прекрасно может приспособиться к этим условиям. Хотя далеко не всем удается избежать тяжелых приступов горной болезни.

А вот и ледник Петрова. Издалека он ослеплял белизной. А теперь… Перед нами вставала отвесная стена из грязного до черноты льда, высотой с трехэтажный дом. Между ледяной стеной и мореной, глубоко внизу, бежал мутный ручей. А за стеной — развороченное поле ледника. Бесчисленное множество трещин, глубоких каньонов, острых пиков, округлых холмов. Грозный гул доносится с ледника.

Из черной стены сочится вода. Время от времени большие куски грязного льда обваливаются в разлившееся перед ледником озеро, по которому черными лебедями плавают айсберги. Зрелище не столь уж приятное.

Ледник уходит вверх широкой полосой, постепенно поднимаясь за поворот скалы. Длина его — около двадцати километров. Это самый большой ледник Акшийрака. У него огромная область снежного питания, но все же ледник сокращается, сжимается. Заметно, как происходит постепенное разделение единого потока по четырем отдельным руслам. Сейчас между ними только еще наметились перемычки срединных морен. Впоследствии, возможно, возникнет четыре самостоятельных ледника, которые еще долго будут жить в согласии с климатом.

Ледник активно движется. У фирновой границы скорость его движения достигает семидесяти метров в год. Однако далеко не весь лед, отправившийся вниз, доходит до равнин Кумторского сырта. Он тает. Превращается в воду.

Дань, которую платит ледник Петрова своему врагу солнцу, очень велика. За лето на его языке стаивает почти два метра льда, а объем уменьшается на четыре с половиной миллиона кубометров. Но не сразу вода попадает в реки, текущие из-под ледника. Она просачивается в глубь ледникового тела, скапливается в трещинах, в подледных водосборах. Когда однажды измерили, сколько воды содержится одновременно на поверхности одного из ледников горного массива Акшийрак, то оказалось, что объем ее почти в три тысячи раз больше среднего за сутки расхода воды в реке, берущей начало с ледника.

Мы взбираемся на ледник и можем теперь увидеть эти кубометры талой воды. Водный поток, протекающий между ледяной стеной ледника и мореной, уходит через грот под лед. Теперь под ногами мы слышим его неистовый рев, усиленный акустикой подледного тоннеля.

Таяние преобразует поверхность ледника. «Скульптор» солнце использует текучие воды в качестве «резца» по льду— весьма своеобразному материалу. Не закрытые от солнца участки тают быстрее, и вот надо льдом встают «грибы» со шляпками из каменных глыб, «муравьиные кучи» — ледяные конусы, прикрытые грязью, в глубь ледника уходят глубокие русла ручьев, текущих в ледяных берегах, в своеобразном ледяном «метро».

— Тише! Тэкэ… — мой спутник резко хватает меня за руку.

Живущие у края льдов. Не сразу я разглядел его на узком карнизе скалы. Он слегка шевельнул головой, украшенной огромными, красиво загнутыми на концах рогами, и замер, возможно почуяв нас. Превратился в камень, слился со скалой. А потом, поняв по-настоящему близость опасности, резко взметнул тяжелой головой и в два прыжка взлетел по крутой скале. Удивительная быстрота и ловкость у этого животного. Только благодаря этим качествам горный козел— тэкэ, киик — сохранился еще в довольно большом количестве в горах Центрального Тянь-Шаня.

Сейчас здесь созданы заповедники. Самый крупный из них — Иссык-Кульский, включающий все озеро с двухкилометровой полосой вокруг него. Подобные меры помогут спасти уникальный животный мир Небесных гор. Это в особенности относится к Центральному Тянь-Шаню, горы и высокие равнины которого населены животными, приспособившимися к жизни в условиях суровой «Киргизской Арктики».