Начинаем жить

— А автограф хотя бы через вас можно будет получить?

— Как вас по имени-отчеству?

— Иван Митрофанович.

— Я запишу и передам. Думаю ей будет даже приятно написать несколько теплых слов поклоннику.

Билеты нашлись. Даже в СВ. От СВ Геля отказалась наотрез.

— Вы напрасно думаете, что мы уж так роскошествуем. К тому же нам нужно поговорить, обсудить будущие съемки. В общем, обычный купейный вагон нас вполне устроит.

Начальник позвонил кассиру и отдал распоряжение выдать Ангелине Васильевне три билета. И сказал, в какую подойти кассу.

В окошечко Геля подала обратные билеты и три паспорта — Нюты, Андрея и свой, и ей безропотно выдали три билета вместо двух.

Стало быть, еще четыре денечка, и отъезд. С одной стороны, грустно, а с другой — пора и честь знать.

В городе Геля закупила кое-что для прощального ужина и решила, что прощаться они будут послезавтра. Как-никак Нюте надо будет в себя прийти после многочисленных новостей и собраться. На ужин они с Андреем позовут Надю с Алешкой, молодые скажут матери, что подали заявление, Геля с Андреем их поздравят и сообщат Нюте, что и у них есть для нее сюрприз и вытащат билет в Москву.

Ну, чем не кинокартина? И кто посмеет сказать, что из Гели не вышел бы режиссер? Все дипломы на конкурсах школьных театров ее!

Глава 12

Жизнь научила Веруню держать язык за зубами, а ушки на макушке. Жизнь потребовала от нее бдительности, обучила дипломатии. Жизнь учит, не жалея, школа ее обходится дорого, но никому без нее не обойтись, и каждый извлекает из нее свои особенные уроки, свой особенно ценный опыт. Тем эта школа и интересна.

Веруня из жизненной школы извлекла немало, уроки запомнила хорошо, они ей пригодились. Благодаря нажитому опыту она берегла себя в целости и сохранности и ценила необычайно высоко.

И вдруг… Все дипломатии, умения, соображения в один миг полетели к черту. Веруню подхватил счастливый могучий поток, и она подчинилась ему, лишь прислушиваясь и слушаясь, и все ей удавалось как нельзя лучше. Неведомым шестым или двадцать восьмым чувством она угадывала, что нужно сказать, что сделать, и попадала в точку.

В походке ее появилась необычайная легкость, в глазах — сияние, голова работала, как компьютер, отслеживая, фиксируя, анализируя поступающую информацию и тут же принимая самое удачное, самое точное решение.

Вадик только с восхищенным и благодарным изумлением посматривал на нее. Никогда в жизни у него не было такого помощника. Обычно все начинали с обсуждений, споров, вязли в мелочах, двигались еле-еле, а то и вовсе не двигались. Вера схватывала суть сложившейся ситуации, понимала, как хочет выйти из нее Вадик, брала на себя то, что могла исполнить, и исполняла безукоризненно.

А Вадик, с облегчением покончив с предыдущим, взялся за издание каталога выставки, которая только что прошла в Париже.

— Издать нужно как можно лучше. А как иначе? Это итог. Наш выход на мировую арену. Так и нужно подать работы наших художников. В дальнейшем мы будем пользоваться этим каталогом, как визитной карточкой. У меня такие планы, Верочка! Такие планы!

Он и сам не заметил, как Вера стала его энергичной и деятельной помощницей, и он первым делом делился с ней тем, что задумал.

А задумал он новую выставку, которая сначала пройдет в Москве, а потом поедет в Рим, Вечный город. Выставка должна быть концептуальной, а не коммерческой. Но разумеется, потом от нее можно будет ждать и коммерческих результатов. А вот концепцию надо будет еще нащупать. А пока смотреть и смотреть работы. Работы подскажут, выявят главный нерв.

Вера внимательно слушала, вникала.

— Смотреть, искать, формировать будущую выставку будем не спеша, а вот каталог нужно издать как можно скорее. По свежим следам.

Вера сказала:

— А почему бы не положить в основу каталога репортажи Александра Павловича? У него такие характеристики живые. Можно дать портрет художника, знакомство-характеристику и работы.

— Мысль гениальная! — оценил Вадим. Как он сам-то запамятовал об этих репортажах? Ведь Александр Павлович подарил ему газету. А почему Вера в курсе? Он сразу помрачнел и спросил: — А вы откуда о статье знаете?

— Мне ее Александр Павлович дал прочитать, мне понравилось, — с ласковой доброжелательностью отозвалась Вера.

Вадик не мог понять, какие отношения связывали Александра Павловича и Веру, но уж не любовные — точно, скорее всего родственные. Когда он сообразил, что родственные, сразу повеселел и сказал:

— Мысль хорошая. Обмозгуем. Только надо будет у автора разрешения спросить.

— Чего проще! — Вера улыбнулась. — Съездите в Посад и спросите. Я думаю, он обрадуется.