Набоб

Прошло пять недель. Сарасвати старалась забыть предостережения Мохини. Разве не естественно, что во время ее беременности раджа приходит к другим женам, раз он не может быть со своей избранницей? Ливень, низкие тучи. Сарасвати весь день просидела у окна. Время от времени лучик света озарял туманное озеро, горы и джунгли. Ее первенец, семилетний Гопал, играл в войну, сидя на полу зенаны.

«Тот, которого я ношу сейчас, не будет похож на него», — постоянно думала царица.

Она была уверена, что родится сын. Недавно это подтвердил астролог. Шепотки в зенане прекратились.

А потом наступил день пяти животворящих кушаний. В то утро, как когда-то во время своей первой беременности, Сарасвати надела ритуальный наряд. Она была на пятом месяце. О первой супруге больше никто не упоминал. Наступил торжественный час. Предстоял праздник в честь того, кто обитает в ее чреве. Однако Сарасвати чувствовала себя плохо — живот болел, ее постоянно тошнило. Тем не менее она решила украсить себя лучше, чем обычно; хотя ей нельзя было носить яркие ткани и драгоценности, можно было только вплести в волосы простые цветы. Сарасвати постаралась придать лицу спокойное выражение. Она подошла к решетке зенаны, вернее до нее доплелась. В комнате было темно, и никто этого не заметил. Она услышала доносящиеся из-за занавеса священные слова брахмана:

— Ныне, Сарасвати, сердце твоего сына уже оформилось, и в нем рождаются сознание, понимание и чувствительность. Почти же его радостно пятью животворящими кушаньями…

Открылась дверь, и вошел раджа с чашей, в которой были смешаны сахар, масло, мед, свежее и кислое молоко.

— Это наш второй ребенок, Сарасвати, — нежно проговорил он. — Потому я не могу повторить обряд симантоннаяны и разделить твои волосы пробором счастья. А я бы с удовольствием сделал это еще раз…

Наконец-то пришло успокоение. Сарасвати больше не страдала. Она внезапно ощутила легкость и приписала все свои страдания отсутствию Бхавани.

«Я не признавалась себе в этом, но ревновала, — подумала она. — Как же я была права, что не усомнилась в нем!»

Она улыбнулась; впервые за долгое время улыбка не была притворной. Она вернулась на свой чарпаи, неся свое чрево как символ славы, и проспала несколько часов.

Ее разбудил ветер. Он колыхал занавес на окне; солнце, внезапно появившееся из-за туч, осветило ее лицо, и Сарасвати резко вскочила. Все ее тело покрылось потом. Она позвала служанку и приказала принести воды, но тут ее полусонный взгляд остановился на мраморном полу. Она не сразу поняла, что это. Перед ней лежал предмет, напоминающий куклу, слепленную из рисового теста.

Вместо сари на ней была белая тряпка. Сарасвати подумала, что какая-нибудь девочка, должно быть, зашла в комнату и забыла здесь свою игрушку.

«Белая, — подумала она. — Цвет траура — на кукле? Какие странные эти малышки…»

Солнечный луч упал на куклу. Казалось, вспыхнула молния. И тут Сарасвати завопила: на нижней части живота куклы блестела рукоять золотого кинжала, пронзившего и ткань, и тесто.

В тот же вечер позвали брахмана. Дитя пыталось уйти из чрева царицы, и потребовалось много часов молиться, чтобы заставить его остаться, несмотря на упорство демона-похитителя, насланного рисовой куклой.

* * *

Опять начались страдания, и продолжались они долгие недели. Никто не мог бы поручиться ни за жизнь Сарасвати, ни за жизнь ребенка, которого она носила под сердцем. В зенану пришла печаль. Незадолго до Дивали, праздника огней, в конце осени юная Ганга раньше срока родила тщедушную девочку, и ее супруг даже не приехал поздравить ее, настолько он был занят своими баядерками. Несмотря на собственные напасти, Сарасвати старалась утешить ее. Впрочем, она не могла не признать, что утешает не только подругу, но и себя. Вернется ли к ней Бхавани после того, как она родит? А если у нее родится чудовище? Покуда все шло неплохо. Ее живот стал огромным, она почти не могла двигаться. Но роды начались за две недели до срока, в первые дни Маргаширша. Позвали старую Ситу, дворцовую повитуху, которая помогала рожать всем женам. Едва войдя в отведенную для родов комнату, повитуха поняла, что сегодня ей, как и Сарасвати, предстоит тяжелое испытание. Боли все усиливались, но ребенок не появлялся. Сарасвати стонала. Повитуха взяла ее за руки и стала растирать их.

— Потерпи, госпожа, потерпи.

Сарасвати почувствовала сильную схватку и покорно отдалась ей, забылась в ней. И опять жалобно застонала.

— Тихо, госпожа, тихо…

Боль чуть уменьшилась.

— Сита, Сита, сейчас все совсем не так, как было, когда я рожала в первый раз.

— Каждый раз кажется, что теперь хуже, чем было в первый раз, красавица моя! Ну, ну… Второго сына всегда рожать легче. Твое тело просто создано для исполнения женского долга. Твой ребенок пройдет сквозь тебя, как река проходит через Годх. Повернись-ка, я помассирую тебя, пока опять не начались схватки.