На запад (ЛП)

— Привет, малышка, — произнёс он, и по его улыбке я поняла, что у него был хороший день. Ну, настолько хороший, насколько это возможно в тюрьме. — Что у тебя нового? Снежная буря в Айаше была такой же ужасной, как и прогнозировали?

— Да, несколько дней снег был почти по пояс, — сказала я. — И я позволила мужчине остановиться у меня во время бури.

— Какому мужчине? — спросил отец, касаясь своего лица.

— Я нашла его без сознания на обочине дороги и, чтобы укрыть от шторма, забрала домой.

— Ох, Кэти... — сказал папа, качая головой.

— Что? — словно обороняясь, спросила я. — Ты всегда учил меня помогать нуждающимся. Не ты ли отправлял меня в бесплатные столовые на День благодарения, чтобы помогать раздавать еду?

Отец потёр лоб.

— Да, я хотел научить тебя самоотверженности, но это... Ты могла пострадать или тебя могли убить. Верь мне, когда я говорю, что в мире много злых людей, которые без колебания убивают девочек. Я живу со многими из них.

— Я больше не девочка, папа. И я могу без колебаний убить любого, кто проявит хоть малейшее желание причинить мне боль, — сказала я и глубоко вдохнула, удерживая свой нрав под контролем. — Он был без сознания, лицом в снегу на обочине дороги. И он мог там умереть. Что я должна была делать?

— Но шериф...

— Дрю не брал трубку.

Папа неодобрительно взглянул на меня.

— Я хочу, чтобы ты была осторожной, милая. Ты не можешь просто подбирать бомжей с улицы.

— Знаю. Я буду осторожной, обещаю. — Я наклонилась вперёд. — Вот только... он не был похож на бомжа, и был не просто потерян. Мужчина понятия не имеет, кто он, и даже не знает своего имени.

Это привлекло внимание отца.

— У него амнезия?

Я кивнула.

— Ты бы видел его. Он так испугался, когда понял, что не узнает в зеркале своё лицо. — Отец всё ещё смотрел с недоверием, поэтому я продолжила: — Он не опасен. Ты всегда учил меня, что истина в лице, и что если действительно не торопясь посмотреть кому-то в глаза, то можно увидеть истинный характер.

— И что тебе сказали его глаза?

Я тяжело сглотнула, вспомнив пронизывающие серые омуты.

— Он добрый. Понимающий. Забавный. — Папа медленно кивнул, но было видно, что он напряжён. — Ты мне не веришь?

Он улыбнулся.

— Я верю, — сказал он. — Но ты в опасности, Жучок Кэти.

— Нет, я не...

— Ты потеряешь своё сердце.

Я засмеялась от удивления, похлопав несколько раз ладонью по столу.

— Как банально! — сказала я между вдохами. Взяв себя в руки, произнесла: — Серьёзно, нет. Не потеряю.

Папа сидел и улыбался.

— Я никогда не видел, чтобы ты смеялась так свободно. И хочу встретиться с мужчиной, который является этому причиной.

— Я и раньше так смеялась.

— Нет, не так, — сказал он, качая головой. — Я не слышал этот смех, по крайней мере, с тех пор, как ты была маленькой девочкой.

Все следы веселья исчезли с моего лица.

— Ладно, в любом случае, у тебя нет и шанса с ним встретиться. Он ушёл. Утром я подбросила его до полицейского участка. Так что, думаю, он уже вернулся домой.

Папа кивнул, долго и задумчиво всматриваясь в меня.

— Что?

— Мне нравятся произошедшие в тебе изменения, — сказал он, потянувшись и дотронувшись до моей руки. — С тех пор, как умерла мама, ты стала замкнутой. Тебе действительно нужно начинать заводить друзей. Один в поле не воин.

Я ухмыльнулась и подняла указательный палец.

— Папа, я лишь помогла одному парню. Давай не будем забегать наперёд.

— Ты думала о том, чтобы покинуть Аляску?

— Только не это. Снова, — произнесла я, закатывая глаза. — Даже если бы я захотела от тебя уехать, всё равно не знаю куда.

Отец пожал плечами.

— Мой дедушка из Оклахомы всегда говорил мне: «Джей, всегда иди на запад». Он говорил, что это место, где я смогу обрести свободу и независимость. Поэтому я ушёл так далеко на запад, как только смог, пока не упёрся в океан. И, думаю, здесь я и останусь, пока не умру.

Я сжала его руку.

— Папа, ты скоро выйдешь.

— Иногда я чувствую, что умру здесь, — сказал он в такие редкие минуты горькой честности. Тревожно было видеть своего отца в таком унынии. Обычно во время наших встреч он старался притворяться счастливым. Прочистив горло, он стряхнул с себя маску грусти. — Поэтому я и продолжаю настаивать, чтобы ты уехала, милая. Больше не хочу, чтобы ты ради меня откладывала свою жизнь. Я хочу, чтобы ты уехала и жила своей собственной жизнью.

Я сглотнула комок. Боже, помоги мне, а то я заплачу.

— Ты мой папа. Я не могу уехать от тебя, — произнесла я, чувствуя горячие дорожки слез на щеках и стараясь вытереть их рукавом. — Ты всё, что у меня есть.

— Милая, — потянувшись и заправив локон моих волос за ухо, сказал отец, — у тебя может быть больше, чем жалкий старик и маленький городок, в котором ты живёшь. Ты заслуживаешь настоящей жизни. Счастливой жизни. — Шмыгнув носом, я кивнула. — Обещай мне, что подумаешь об этом. Присмотришь колледж дизайна в Лос-Анджелесе или даже в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк — не запад, — сказала я просто, чтобы оставаться злой.

Папа взъерошил мне волосы.

— Это запад, если путешествуешь достаточно далеко, — с грустной улыбкой на лице произнёс он. — Просто... пообещай мне.