На запад (ЛП)

— Боже, ты такой любопытный, — проворчала я. — Я начала принимать их в старших классах.

— О. — Он долго и пристально всматривался в меня, прежде чем спросить: — Ты все ещё их принимаешь?

Я покачала головой.

— Уже год как прекратила. Мой врач сказал продолжать, но я просто больше не хотела вести себя как полумёртвая. Мне хотелось снова чувствовать себя. Даже если это означает, что иногда я не смогу сменить пижаму и встать с дивана в течение нескольких дней. Значит, так тому и быть. — Поэтому я так много работала. Чтобы чувствовать себя нормальной от притока эндорфинов.

Мужчина откинулся на спинку кресла, спокойно изучая меня и поигрывая подбородком.

— Не суди меня, — сказала я, искренне разочарованная в нём. Я не думала, что он такой, и это ранило.

— Я и не сужу, — быстро ответил мужчина. — Мне просто интересно, как спросить тебя, зачем тебе в старших классах понадобились антидепрессанты. Это из-за твоей мамы?

— Немного. Но в основном из-за придурков, с которыми я ходила в школу и которые думали, что это нормально — превращать мою жизнь в настоящий ад. Я была девочкой, которая одна ела свой ланч, которая постоянно рисовала в тетрадке, постоянно скрывалась под капюшоном с наушниками в ушах, и это их не устраивало, а мне всего лишь не хотелось быть частью их компании.

— Они издевались над тобой?

— Они распространяли обо мне сплетни. Будто я пыталась покончить с собой. Что я стучу учителям, чтобы получать хорошие оценки. Они превратили и без того мою уже дерьмовую жизнь в настоящий ад.

— Мне очень жаль, — сказал незнакомец с выражением стыда на лице.

— Один раз я попыталась приспособиться. На выпускной вечер я надела элегантное платье. А после вечеринки мой парень попытался заставить меня переспать с ним. Он был очень агрессивным и не принимал никаких отказов.

— Он... — Мужчина прочистил горло. — Он тебя изнасиловал?

Я покачала головой, отчётливо помня ту ночь. Ведь именно она создала того человека, которым я сейчас являюсь.

— Нет. Мне удалось его ударить и выбежать из комнаты, но он порвал мне платье. В тот понедельник фотографии меня в разорванном наряде обошли всю школу. — Я сделала глубокий вдох, готовясь раскрыть все карты. Черт, я уже начала, можно пойти и ва-банк. — Всё стало настолько плохо, что я попыталась себя убить.

Незнакомец сел.

— Что?

Я подняла руку и подвернула рукав, показывая тоненький маленький шрам около пяти сантиметров в длину на своём запястье. Я сглотнула, боясь того, что он сможет подумать, но мне, невзирая ни на что, было необходимо рассказать свою историю. Если это последний вечер, который мы проводим вместе, то я хотела, чтобы он узнал причину того, почему я стала такой. Мне было нужно, чтобы он знал, что, когда я сказала, что мне плевать, это я и имела в виду, потому что уже и так близка к тому, чтобы всё потерять.

Мужчина подошёл, присел на корточки около меня и взял мою руку в свои ладони. Его длинные прямые пальцы прослеживали белую линию.

— После того, как меня выписали из госпиталя, дети в школе начали насмехаться надо мной. Они говорили, что мне следовало сделать порез длиннее и что это было бы более эффективно.

Незнакомец сильнее сжал мои руки, его дыхание стало глубже.

— Маленькие засранцы.

— Папа... узнал и встретился с парнем, который напал на меня. Сейчас он в тюрьме, отбывает одиннадцать лет за нападение и избиение несовершеннолетнего. Люди всегда додумывают, что он поднял руку на ребёнка. Но это был почти восемнадцатилетний футболист, который был способен защититься. Я готова была уйти из колледжа ещё до осуждения отца. Не знала, чем всё это закончится. Я переехала из города в этот богом забытый городок, чтобы быть ближе к тюрьме, потому что так могу быть ближе к человеку, который оказался там из-за меня. — Закончив, я уставилась на пятно на ковре, не в состоянии встретиться с глазами незнакомца.

— Ты когда-нибудь переедешь отсюда и вернёшься в колледж? — спросил он. Его пальцы на моей коже успокаивали лишь одним своим присутствием. Я отстранилась.

— Не думаю, что мне это нужно. — Я взяла с кофейного столика свою тарелку, держа её между нами, словно преграду. — В любом случае, вот почему я такая, какая есть.

Мужчина присел на диван, опираясь руками на свои согнутые колени и ничего не говоря. Он просто смотрел на меня, и от его взгляда я чувствовала себя открытой и уязвимой, задаваясь вопросом: «Правильно ли я сделала, раскрыв ему все секреты?».

— Кэт, — прошептал он спустя некоторое время, когда мы оба направились в свои спальни, — ты все ещё хочешь себя убить?

Я долго ему не отвечала. Не из-за того, что не знала, что ответить, а потому что впервые осознала, что со мной произошло. Что это правда. Спустя столько времени.

— Нет. Больше нет.

— Хорошо.

Я наклонила голову, пытаясь понять его беспокойство.

— Почему тебя это тревожит?

— Просто так, — сказал он, стоя в другом конце комнаты. — Ты спасла мне жизнь. Мне просто хочется знать, что я могу сделать, чтобы вернуть должок.