На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Французов в советском посольстве привечали. Уманский поддерживал тёплые отношения с Морисом Гарро-Домбалем, послом правительства «Свободной Франции», другом генерала де Голля. Домбаль считал, что только сближение его страны с Россией поможет Франции занять достойное место в мировой политике после разгрома Германии. К Соединённым Штатам и Англии Домбаль относился более чем сдержанно, не сомневаясь, что они попытаются низвести Францию до роли второстепенной державы на Европейском континенте.

На приёмы в советском посольстве приходил, как правило, весь французский дипломатический состав из пяти человек. Тарасов охотно обменивался мнениями с военным атташе Франции, носившим форму иностранного легиона: длинный чёрный мундир с большими эполетами с золотой бахромой и якорями на воротнике, и золотыми аксельбантами через правое плечо, определявшими его принадлежность к Генеральному штабу. Военный атташе был прямодушен, на лавры изощрённого дипломата не претендовал. Как и Домбаль, он не питал симпатий к американским и английским союзникам, и потому легко «заводился», если в беседе затрагивалась тема об эгоизме англо-американского дуэта.

Без каких-либо «оперативных намерений» Тарасов общался с другим французским атташе, графом де Караман, потомком участника наполеоновских походов. «Это был веселый, беспечный молодой француз, – вспоминал позднее Тарасов, – не кичившийся своим родом и графским титулом. Караман был убеждённым сторонником генерала де Голля и ярым противником маршала Петэна». Он активно посещал социальные и светские мероприятия, любил посидеть в ресторане с «приятными собеседниками», к которым относил и Тарасова. Графа часто сопровождала жена – англичанка Нада Маклин, тоже с бесконечной аристократической родословной. Её отец Ноэль Кэмпбелл-Маклин прославился тем, что организовал в Англии массовый выпуск двигателей для десантных судов, с которых была осуществлена высадка в Нормандию.

Между тем дружественные французы, как выяснилось, не теряли времени напрасно и, в свою очередь, также изучали сотрудников советского посольства. Из Мехико в Париж поступали разведывательные доклады некоего Жака Констана. Так, в декабре 1944 года он сообщал:

«Уманский – организатор и руководитель забастовок, социальных волнений, потрясающих Мексику и ввергающих её в анархию. Вскоре красным элементам останется только представить себя народу в качестве единственных представителей той социальной системы, которая известным образом показала себя в России. Для встречи с Уманским и получения верного представления о нём нужно познакомиться с Долорес дель Рио или Аркадием Бойтлером, которые принимают его в домашней обстановке. У Бойтлера, советского агента, можно получить более полное представление об Уманском, чем через официальные контакты. Долорес дель Рио помогла мне связаться с послом Уманским. После моего разговора с ним и секретарём посольства Тарасовым последовало «дело Вассермана» [судя по всему, о «нецелевом расходовании» мексиканцами средств, собранных в фонд оказания помощи Красной армии. – К.С.]».

Констан привёл список лиц, «сотрудничающих» с посольством СССР: «Оскар Данцигер – советский агент, связан с людьми ГПУ. Он стал советским гражданином, расходует и проигрывает большие деньги. Ненавидит Францию. Близким другом Данцигера является некий Вайсблат, который часто встречается с мадмуазель Себастьян – советской гражданкой». Констан назвал с десяток имён других «советских агентов» и предложил установить за ними слежку с помощью «профессионального игрока в бридж Жака Мартиме, услуги которого в этом деле придётся оплачивать».

В Москве изучили «донесения» Констана. Выводы: никто из названных им «советских агентов» таковым не являлся. Московский куратор резидентуры в Мехико перечислил их с соответствующими пояснениями: «Долорес дель Рио, известная мексиканская актриса, – по нашим делам не проходит. Считается прогрессивно настроенной, посещает приёмы нашего посольства. Бойтлер – выходец из России, был актёром и режиссёром кино, сейчас промышленник, часто приглашался на приёмы в нашем посольстве. В порядке взаимности приглашал «Редактора», «Юрия» и «Леонида» к себе на дачу».

И так – по всему «шпионскому списку» Жака Констана с резюме: «Это выдумки. Его подпись в сообщениях – оперативный псевдоним. Используется имя известного французского писателя».

Тарасов тоже высказался по поводу этих «фантазий»: «Дипломатическая служба графа де Каламан не главное его занятие в Мексике. Из персонала посольства Франции в Мехико «фактурой» разведчика обладает только он – подвижный, контактный, умеющий расположить к себе. Человек он высокообразованный, с литературными задатками, внешне раскованный, иногда до панибратства. Но это всё обманчиво»[36].