На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

В первом отчёте из Мехико резидент написал: «Высланную вами ранее почту с данными на стажёров я просмотрел во время пребывания в городе тов. «Луки» [П. Пастельняка. – К.С.]. Плёнку пришлось оставить у него, поскольку в Мехико я некоторое время не имел возможности пользоваться секретными материалами из-за жизни в отеле. Несмотря на мои напоминания, эту почту с планом-заданием я не получил до сих пор, хотя курьеры приезжали сюда дважды. Видимо, тов. «Лука» слишком занят. Средства для приобретения необходимого инвентаря в резидентуру пока не поступили, посему я вынужден послать эту почту не на плёнке. Часть документов и добытой информации пришлю, когда будет налажена фотолаборатория».

В резидентуру, наконец, прибыли сотрудники. Первым Тарасов встретил в аэропорту шифровальщика Павла Прошина («Семёна»). Следом – через неделю – ступили на мексиканскую землю оперработники: Дмитрий Потемкин («Вега»), прибывший по линии ТАСС, и Виктор Болотов («Владимир»), который тоже был связан с ТАССом, последние годы работал там редактором. Резиденту сообщили, что «Владимир» имеет неплохую политическую подготовку, знаком с «Вегой» и с Юрием Дашкевичем. В «контору» Болотов был зачислен три месяца назад: «Он обладает всеми данными, чтобы быстро освоить нашу работу в условиях закордона и стать полноценным сотрудником. Перед ним поставлена задача изучения языка за 3–4 месяца в такой степени, чтобы самостоятельно вести работу с переданным ему на связь по вашему усмотрению стажёром».

Финансирование, в том числе на приобретение «инвентаря», пришло в сентябре. Быстро «меблировали» помещения резидентуры: привезли сейфы, столы и стулья. Всё это подбиралось без предварительных согласований, тут же оплачивалось и вывозилось под неусыпным контролем Тарасова, шифровальщика и курьера спецохраны. Правила на этот счёт всегда были жёсткие. Нельзя доверять доставку оборудования продавцам. «Конкуренты» следят за посольством, вполне могут установить прослушивающие устройства, если у них будет достаточно времени. Чтобы обезопасить посольство от враждебных вторжений, окна защитили решетками, а вход в помещение шифровальщиков был прикрыт стальной дверью с «глазком».

В свой кабинет Тарасов поставил письменный стол, кресло, несколько стульев, полку для книг, повесил на окно шторку из плотной ткани, на стенах закрепил карты Мексики, Мехико-сити, США и Гватемалы. Стеллаж для справочников, журналов и канцелярских папок для «тематических» вырезок из прессы сколотил шифровальщик Прошин. Бамбуковый столик для телефона Тарасов приобрёл на личные деньги – увидел на рынке, понравился. Повесив портрет Сталина, прикинул место для фотографии, сделанной в горах Сьерра-де-Гвадаррама, на которой он был запечатлён среди бойцов отряда в чёрном берете, с маузером через плечо. После некоторых раздумий убрал фото в ящик стола. Подравнял на книжной полке путеводитель и несколько справочников по стране, атлас США, книги воспоминаний Игнасио и Кони о событиях в Испании с прочувствованными автографами. Да, многие из тех, кто имел отношение к «Строительству», воплотили свои испанские наблюдения и переживания в поэтические и прозаические произведения. Энрике Делано, чилийский вице-консул, тоже подарил Тарасову книжечку очерков.

Открытие советского посольства по-хорошему всколыхнуло русскую (вернее сказать, русскоязычную) колонию. Кинорежиссер Аркадий Бойтлер[24] нанёс визит одним из первых, и Тарасов, как дежурный дипломат, принял его. Гость оказался разговорчивым, сразу заявил, что следит за героическими сражениями Красной армии и уверен в неминуемом разгроме Рейха: «В начале двадцатых я работал в Германии, насмотрелся на них. Всё это брехня, что немцы – сплочённая нация. Сейчас они на последнем издыхании. Скоро увидим финальную сцену со словами «Гитлер капут» на весь экран».

Бойтлер не без грусти поведал, что «в своё время» был известен в России, снимался в комических короткометражках.

Тарасов всмотрелся в него и заулыбался:

«То-то я думаю, знакомая личность! Когда-то в Харькове хохотал до слёз на фильмах про непоседливого Аркадия. Подражание Чаплину было явное, зато русский юмор брал своё. Но тот Аркадий был тощий и вёрткий, нынешний куда солиднее и спокойнее».

Бойтлер усмехнулся:

«Вот как! Россия помнит обо мне! Радостный факт! Да, Чаплин был в моде, на нём можно было заработать. Уехав в Европу, я с того и начал, снял комический фильм «Бойтлер против Чаплина», и ещё несколько в этом же роде. Заработали, уехали с Линой, моей женой, в Южную Америку – Аргентина, Чили, Перу. Там работал в театре, когда удавалось – снимались в кино. Потом направились в США, где ещё существовал спрос на комические короткометражки. В 1931 году мы поехали в Мексику, узнав, что Эйзенштейн снимает там фильм «Qué viva México!». Я сыграл в массовке в эпизоде «Фьеста» и был счастлив, что довелось наблюдать за работой мастера. Жаль, что фильм не завершён, Эйзенштейн сетовал, что был ограничен в финансах, да и командировке подходил конец».

«Здесь, в Мексике, удалось что-нибудь снять?»