На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке

Разумеется, кабинет вынес решение «временно» воздержаться от переговоров с советским посольством о долгосрочном торговом договоре. Потребуется несколько лет, чтобы тема торгового договора с Москвой вновь заинтересовала Буэнос-Айрес.

В мае 1949 года в Аргентину прибыл резидент Константин Монахов («Алексей»)[140]. Чтобы не привлекать внимания контрразведки, он на первых порах занимался только «подкрышными» делами. Работы было пропасть: одних советских граждан было в стране тридцать тысяч! Времени на их полноценное консульское обслуживание катастрофически не хватало. В этом деле ему помогал Казанцев, но этого было недостаточно: требовался штат по меньшей мере с дюжиной помощников, чтобы разгрести завалы по обслуживанию соотечественников.

Материалы по резидентуре Монахов принял от Лакса в июне, не преминув отметить в отчёте, что тот «вручил дела с превеликим удовольствием». Впечатлением от помещения резидентуры Монахов поделился с куратором в личном письме:

«Вид нашей конторы в посольстве произвёл удручающее впечатление. Представь себе маленькую пустую и бесконечно грязную комнатку с одним поломанным стулом и крохотным столиком, на котором «Миша» готовит на электроплитке еду и принимает пищу. Ни одной географической карты на стене, ни одной книги или справочника. Пришлось засучить рукава, взяться за швабру, всё вычистить. Был поставлен второй большой стол, а также стулья. Столовую «Миши» перенесли в другое место. Начали потихоньку приобретать справочную литературу: биографический словарь, план города, путеводители по провинции, телефонный справочник и др. материалы. Стенки [помещения] тонкие, уязвимые для дистанционной прослушки. Такое ощущение, что ты в фанерном домике на улице. А враг – давно известно – не дремлет. Мы уже заготовили стальные листы, будем покрывать стены. Работа задерживается из-за отсутствия в Буэнос-Айресе качественного цемента».

Монахов был прав, проявляя беспокойство о безопасности резидентуры. Документы, находившиеся в ней, относились к категории строгой отчётности. В первую очередь, это был код, действующие и запасные блокноты. Имелся список условных названий, инструкция по «ботанике», вопросники по информационной работе и агентуре. Важным документом была инструкция о порядке упаковки и адресовании почты в Центр. Хранились письма Центра, «чёрные списки» предателей и полицаев, объявленных в розыск. Сохранялась отчётность по финансовой переписке.

Информационное задание на 1949 год было составлено Центром с «акцентом» на работу по американцам. Оно и понятно – США стали главным противником, причём надолго! Тематика очевидна, но всегда полезно освежить её в памяти: практическая деятельность военно-политического блока американских стран под руководством США; политическая, экономическая и военная экспансия американцев в Аргентине; столкновение англо-американских противоречий в Аргентине; борьба аргентинского народа против внутренней реакции и империалистической политики США.

Временный поверенный Бударин ввёл Монахова в курс многих обстоятельств, в частности, рассказал Монахову, что связником посольства с компартией Аргентины является Хорхе Виали, секретарь Аргентинско-советского института культурных связей. Правда, стабильности в поддержании контакта от него ожидать не приходилось. Полиция придиралась к нему по каждому поводу, часто арестовывала. Отношение самого Перона к коммунистам загадки не представляло. Агент «Гонец» чётко изложил его позицию, не прибавить, не убавить:

«Подход президента к коммунистам диктуется следующими принципами: не допускать, чтобы Компартия подорвала его влияние на массы, что является прочной политической основой перонизма. Второе, не допустить, чтобы слишком жесткое обращение с КПА испортило отношения с Советским Союзом, с которым политика «третьей позиции» требует поддерживать доброжелательную связь. Перон не отказывает Компартии в предоставлении конституционных прав. Нет и речи о роспуске, или каком-либо ущемлении политических прав коммунистов. С другой стороны полиции даны крайне строгие инструкции относительно ограничений этим правам. Всегда находятся предлоги для того, чтобы не разрешить проведение митингов. В случае неповиновения проводятся аресты в грубой форме, иногда ретивые полицейские прибегают к пыткам. Коммунистические группы напичканы доносчиками. Подобная политика даёт результаты, на недавних выборах КПА потеряла четверть своих избирателей».

Брамуглия, который осуществлял внешнеполитический курс «третьей позиции», маневрируя между США и СССР, в августе 1949 года ушёл в отставку из-за конфликта с Эвой Перон по поводу аргентино-американских отношений. Эва была сторонницей более жёсткого курса. Однажды Брамуглия, не скрывая раздражения, сказал по поводу её вмешательства во внешнеполитические дела: «Имейте в виду, сеньора, что президент во время моих заграничных поездок пишет мне каждый день». Эвита тут же парировала: «Вы, Брамуглия, не забывайте, что со мной президент каждую ночь спит».

Крыть министру было нечем.