На всю жизнь

— А знаешь, как это дело обернется для тебя? Подтвердится, что твой парень и вправду сидел. Ты же наверняка все знал, когда назначал его на эту должность. А в полку на это не обратили внимания или подумали, что это твое дело. Но с воспитательной работой все это имеет очень мало общего. Потому что ты спекулируешь, обсуждаешь с солдатами учебные задания в кафе, а они потом из кожи лезут, чтобы выполнить все. Закрываешь глаза на проступки, о которых, как тебе кажется, наверху не узнают. Парня, за которым бегают девчата так, что он в одиночку боится выйти на улицу, но при этом, не считаясь со своим достоинством, может выпить две-три кружки пива со своим подчиненным солдатом и даже заплатить за него, а различные выходки, за которые человека можно отдать под суд, считает незначительной ерундой и тому подобное, — такого парня они признают. И держатся за него двумя руками. Ты играешь на их интересах, и пока тебе это удается. За тебя они готовы в огонь и воду. Но при всем этом такая твоя популярность не стоит и ломаного гроша. При первых же, серьезных испытаниях ты сразу же лишишься своего авторитета, потому что он построен на песке. А десатник Зима еще подыгрывает всему этому.

Минуту я помолчал.

Надпоручик Краса, лицо которого одновременно излучало удивление и неудовольствие, воспользовался моим молчанием:

— Но все же я…

— Знаю! — Я не дал ему закончить и при этом заметил, с каким напряжением он подыскивает корректные слова. Я не хотел заставлять его утруждаться понапрасну.

— Ты пришел попросить меня, чтобы я тебе в чем-то помог, а я вместо этого отчитываю тебя. Не сердись, я уже давно хотел об этом говорить с тобой, но никак не мог найти подходящего момента и, может быть, смелости. Ты все-таки старый, опытный командир, а я в политработе еще новичок. В чем нужна моя помощь, я знаю. Чтобы тебе не пришлось менять твоего старшину, когда все узнают, что он сидел. В этом на меня можешь рассчитывать! — Наверное, этим я очень удивил Красу.

— Здесь шла речь о спекуляции и тому подобном… — Краса не закончил предложение.

— Из всего сказанного я не беру назад ни одного слова. Когда ты выбирал этого парня на должность старшины, с твоей стороны это была спекуляция. Только сейчас мы еще не знаем — то, что он выполняет так хорошо свои обязанности, с его стороны тоже спекуляция, или он принял предложенный ему шанс, хочет стать другим и до самой смерти будет лезть из кожи, чтобы не вступить в противоречие с законом? Поэтому в этом я тебе обязательно помогу. Точнее говоря, ему, а не тебе.

— Мне, кажется, пора? — спросил Краса.

— Если хочешь, сварю кофе, — предложил я ему.

— Я пью кофе только после ужина, — ответил он и собрался уходить.

— Не сердись, наверное, я здесь наговорил много такого, чего тебе до меня еще никто не говорил.

— Нет, уже говорили, — сообщил он, подходя к двери. — Алена, одна из тех, кто мне больше всех досаждает.

— Она некрасива?

Краса смерил меня горделивым взглядом:

— С некрасивыми я никогда не встречаюсь.

— Тогда женись на ней, именно такая жена тебе и нужна. Чтобы говорила тебе правду в глаза, — посоветовал я.

— Ни за что! — отверг он мой совет. — Женщина должна восхвалять мужчину, а не критиковать. Для критики у меня есть начальники. Теперь мне, наверное, надо пообещать, что я как следует подумаю обо всем, что здесь слышал, — рассудил он.

— Обещания можешь не давать, — заметил я.

— А я ничего и не обещаю, — заявил Краса.

— С десатником Зимой у вас, конечно, все в порядке. — Я одновременно спрашивал и констатировал.

— Он — молодец, будущий академик педагогики, — ответил Краса вполне серьезно.

— Ходит с тобой по ресторанам, не так ли?

— Что мне у него нравится — так это то, что он настоящий трезвенник. Во всем он классный малый и серьезно относится к воинской службе. Больше всех от него достается технику роты. Зима ходит за ним по пятам, и тот не успевает отвечать на его вопросы по технике.

— Сознаешь, что значит быть отличной ротой? — спросил я.

— Моя рота уже давно отличная, но в это никто не хочет верить, — осадил он меня.

— О том, что ты преувеличиваешь, все знают, — не отступал я.

Краса ушел расстроенный.

Перевод солдата Бартоничека из первой в третью роту прошел с оперативностью, достойной похвалы. Большой отклик вызвало решение организации ССМ третьей роты взять Бартоничека на поруки. Напрасным было напоминание секретаря батальонного комитета и членов полкового комитета ССМ, что нельзя ручаться за человека, который пришел к ним всего несколько дней назад и которого они так мало знают.

Они согласились, что Бартоничека знают мало, но не считают это таким важным. Они знают себя. Знают свою роту и свою организацию ССМ. А это, по их мнению, самое важное.

Я пришел к заключению, что все это звучит довольно наивно, но что-то в этом есть особенное. Поэтому я решил дать этому делу ход. Мне становилось ясно, что особенным здесь является не только надпоручик Краса, но и вся его рота. Постепенно я убеждался в том, что необычное не должно быть обязательно плохим.

* * *