На восьми фронтах

Наступившую вслед за этой грозой тишину мы вначале как-то и не заметили. Вернее, долго не замечали. К тому же прервалась связь с соседними батальонами, и теперь связист до хрипоты вызывал каких-то «Лебедя» и «Ворона».

— Живы? — раздался вдруг звонкий голос комбата. С его гимнастерки и фуражки струился песок. Он стоял у двери блиндажа и улыбался. А затем объявил: — Горят двенадцать «коробочек», а подбито еще больше! Думаю, сегодня он больше не сунется.

И угадал.

…Темин вернулся ночью. На все наши вопросы ответил коротко:

— Кадры потрясающие!

И действительно, снимки Виктора Темина, напечатанные вскоре в «Красной звезде», произвели большое впечатление.

* * *

Потолок, стены и пол блиндажа вздрагивают как в лихорадке. Время от времени на стол сыплется песок. Огненный язычок коптилки мечется из стороны в сторону.

— Ишь, как бомбит, проклятый! — ворчит генерал Иван Павлович Рослый, подходя к связисту. Говорит ему: — Попробуй-ка еще раз вызвать Александра Васильевича, может, сейчас ответит.

Но 34-я бригада по-прежнему молчит.

Заметно, что Иван Павлович не только нервничает, но и страдает, как страдают люди, у которых попали в беду родные. И бывает же такое. Ведь 34-я стрелковая бригада всего несколько дней как в корпусе. Но и этих немногих дней оказалось достаточно, чтобы бригада, образно выражаясь, вошла в сердце, овладела умом этого опытного и боевого комкора. Он говорит о ней как о едином живом организме, а ее командира Ворожищева зовет не иначе как по имени и отчеству — Александром Васильевичем.

Дверь блиндажа с шумом распахивается, и в ее проем втискивается начальник штаба корпуса.

— Ну и бомбят! — говорит он, отряхиваясь. И — уже официально: Докладывают, что к Гизели подходят фашистские танки. Командующий армией приказал сменить КП…

— Сейчас, сейчас, — отвечает комкор. — Ну-ка, сержант, звони опять к Александру Васильевичу.

Ворожищев молчит…

Мы с начальником штаба выходим из блиндажа первыми. И сразу же бросаемся на землю. На КП пикируют «юнкерсы». Но бомбы падают в стороне.

Падая, я поцарапал обо что-то щеку. Генерал И. П. Рослый, выйдя следом за нами, спрашивает:

— Что, ранен, товарищ корреспондент?

— Да нет, просто поцарапался, — отвечаю я. Рослый подзывает к себе адъютанта, приказывает ему:

— Сними с позиций пятьдесят четвертую зенитную батарею и вместе с ней следуй в тридцать четвертую бригаду. Скажи Александру Васильевичу, что больше я пока ему ничего дать не могу. От него любыми путями — подробное донесение мне… Да, на обратном пути заверни еще к танкистам, узнай, сколько у них восстановлено машин.

Уже третий день у окраин Орджоникидзе идут эти ожесточенные бои. Еще 25 октября враг при поддержке танков и авиации прорвал оборону 37-й армии, овладел Нальчиком. А вот теперь, по состоянию на 1 ноября, он уже на пороге столицы Северной Осетии.

В числе других войск, вставших на оборону Орджоникидзе, находится и 11-й гвардейский стрелковый корпус генерала И. П. Рослого. Он усилен танковой и стрелковой бригадами, а также артиллерией.

— С такими-то силами мы обязательно остановим врага, — уверенно говорит комкор, когда мы перебираемся на новый КП. — Главное же сейчас — побольше выбить у него танков.

Генерал старается быть спокойным. Но я-то знаю, что его по-прежнему волнует отсутствие связи с 34-й бригадой…

Мы, корреспонденты, уже дважды пытались пробраться в село Майрамадаг, в районе которого обороняется эта бригада. Но в первый раз путь нам преградили «юнкерсы». Дело в том, что от взрыва авиабомбы на дорогу обрушился многотонный кусок скалы, и мы вынуждены были повернуть назад. Во второй раз нас обстреляли уже просочившиеся к дороге вражеские автоматчики…

А попасть в бригаду очень хотелось. Дело в том, что она загородила собой путь фашистам к Военно-Грузинской дороге. И по словам генерала И. П. Рослого, враг бросил сейчас против нее основные силы 13-й немецкой танковой и полки 2-й румынской горнострелковой дивизий. Две дивизии на бригаду! Нет, нам обязательно нужно быть там. И мы делали все новые и новые попытки попасть в бригаду…

* * *

Наконец 3 ноября добрались-таки до КП 34-й бригады! В блиндаже у комбрига полковника А. В. Ворожищева застали почти всех командиров подразделений. Александр Васильевич собрал их, чтобы поставить новые боевые задачи.

У старшего лейтенанта Сатаева, батальон которого нанес наиболее тяжелый урон врагу у высоты 608,2, забинтована голова. Сквозь повязку проступает кровь. Рядом с ним сидят командир артиллерийского дивизиона капитан Костюк и бледный, тоже еще не оправившийся от недавнего ранения командир истребителей танков капитан Престинский. Неподалеку расположился командир 4-го батальона Шурупов…