На восьми фронтах

— К вам? С ним? Идем… — И — обращаясь уже к Павленко: — Пойдемте. Не будем терять времени, командующий нас ждет.

Минут через двадцать П. И. Ефимов и П. А. Павленко возвращаются. Петр Андреевич делает нам многозначительный жест. Мы догадываемся, что наша просьба о машине удовлетворена.

Член Военного совета тут же подтверждает эту догадку:

— Машина выделена лично для Петра Андреевича Павленко. Но я надеюсь, что товарищи из «Красной звезды» сумеют правильно использовать ее…

От Петра Андреевича узнаем, что генерал И. В. Тюленев рекомендовал нам в первую очередь ехать в 11-й гвардейский стрелковый корпус. Обещал предварительно позвонить его командиру генералу И. П. Рослому. Что ж, мы не против.

А вечером к нам явился водитель автомашины красноармеец Василий Харченко. Представился, доложил, что прикомандирован к товарищу Павленко…

* * *

Выехали в район Моздока еще затемно. Я ехал в одной машине с П. А. Павленко и фотокорреспондентом В. А. Теминым, которому и было поручено сделать панорамный снимок подбитых фашистских танков.

На окраине одной из терских станиц нашли штаб 11-го гвардейского стрелкового корпуса. Генерал И. П. Рослый говорил с нами, лежа в постели. Его свалил не то жестокий приступ малярии, не то сильная простуда. Но он знал о цели нашего приезда и сделал все, что было нужно.

— Машину ставьте здесь. К передовой вас поведет капитан Андреев. Очень прошу в пути выполнять все его советы. Кстати, вас, Петр Андреевич, обратился Рослый к Павленко, — очень просил на обратном пути заехать к нему член Военного совета армии бригадный комиссар Крайнюков.

…Дорога то выскакивала в долину, то снова жалась к горам. Примерно через час ходьбы капитан Андреев подсказал:

— Сворачиваем вправо. Там штаб бригады. Я посмотрел на П. А. Павленко. Тот понял меня и ответил:

— Если вы знаете дорогу и дальше, то продолжим путь. В штабе нам нечего делать.

— Слушаюсь, — козырнул Андреев.

При переходе через небольшой хребет наша группа была неожиданно обстреляна картечью. Но все обошлось благополучно. И все же в дальнейшем, спускаясь по склону к КП одного из батальонов, проводник повел нас не по дороге, а метрах в пятидесяти от нее.

— Дорога пристреляна, — пояснил он. — А так безопаснее.

В долине, по которой мы вскоре пошли, тут и там стояли сгоревшие вражеские танки. Мы насчитали двадцать машин. Но еще больше опаленных огнем громадин застыло впереди, где, по словам капитана, проходил передний край обороны корпуса.

В штабе батальона Петр Андреевич Павленко с ходу заявил:

— Мы прибыли к вам в основном из-за вот этого нашего коллеги. — Он кивнул на Виктора Темина. — Ему надо сфотографировать подбитые вами вражеские танки.

— Пожалуйста, у нас есть что фотографировать, — ответил начальник штаба. Видели, сколько танков наколотили наши артиллеристы и бронебойщики?

Но тут в разговор вступил сам Виктор Темин:

— Что ж, мертвую технику заснять нетрудно. А не будет ли возможности сфотографировать настоящую атаку? Атаку фашистских танков?

Наступила небольшая пауза.

— И это можно. Но придется ждать утра, — первым отозвался комбат.

— Утра или дня, определенно сказать, конечно, нельзя, — поправил командира начальник штаба. — Но надо ждать.

— А когда можно будет добраться до боевого охранения? — спросил Темин.

Командир и начальник штаба переглянулись. Вопрос Виктора явно их озадачил.

— На такой риск мы не пойдем! — твердо заявил комбат. — Вернее, вам рисковать не позволим.

— Почему? — запальчиво спросил Темин.

И тут вмешался Павленко. Заговорил спокойно:

— Здесь надо все взвесить и обдумать, товарищи. Понимаете, враг трубит на весь мир, что он двигается по Кавказу, не встречая сопротивления, что Красная Армия разбита и деморализована. И представьте себе, что вдруг в советской газете появляется снимок, на котором — десятки горящих фашистских танков. Это ли не разоблачение геббельсовских борзописцев?

Аргументы Петра Андреевича произвели нужное впечатление. И ночью Виктор Антонович Темин в сопровождении автоматчиков пошел-таки к боевому охранению…

Где-то часов в одиннадцать началась такая нужная для Темина атака вражеских танков. После короткого артиллерийского налета на позиции батальона пошло сразу сорок восемь стальных машин. Я видел, каким бледным стало лицо начальника штаба, когда он оторвался от окуляров стереотрубы. Да, почти полсотни идущих на тебя танков — не шутка!

А вот комбат да присевший к рации командир с артиллерийскими эмблемами на петлицах внешне казались спокойными. Первый из них деловито отдавал по телефону распоряжения в роты, а второй в микрофон — понятные лишь посвященным угломеры и уровни на огневые позиции батарей.

А вражеские танки все ближе и ближе… И тут где-то неподалеку слаженно и мощно грохнуло. Блиндаж вздрогнул, с потолка посыпалась земля. Комбат припал к стереотрубе…

Бой длился часа полтора. Почти девяносто минут над долиной и отрогами гор грохотала огненная гроза, круша скалы и танки, пушки и блиндажи, щедро сея вокруг огонь и смерть. И противник не выдержал ее, отошел…