На веки вечные

Тогда у меня будет один,— заявил комбриг. По­вернувшись к Грязнову, он неожиданно и, как всем по­казалось, некстати спросил: — Александр Тимофеевич, скажите, пожалуйста, который час?

Комбат вытащил из кармана гимнастерки золотые часы.

Десять минут десятого, товарищ подполковник.

Все, у кого были часы, тоже, только машинально взглянули на свои.

Верно, товарищи бойцы? — спросил комбриг.

Верно-о-о! — послышалось несколько голосов.

У кого расхождение, подведите обязательно,— с улыбкой сказал Агафонов,— потому что эти часы ва­шему комбату в тридцать четвертом году за отличную боевую подготовку подарил сам нарком обороны!

Все по достоинству оценили как необычный вопрос командира бригады, так и «золотой штрих» в биогра­фии своего нового комбата.

Затем с докладом выступил политрук Феоктистов. Он предложил почтить память погибших в боях това­рищей минутой молчания. Когда все сели, Илларион Гаврилович напомнил бойцам о легендарном боевом пути Красной Армии, рассказал о героической миссии, которую она сейчас выполняет, защищая честь и неза­висимость Родины и приступив к изгнанию из ее пре­делов фашистских поработителей. Политрук подвел итоги проведенных батальоном боев, сообщил, что отли­чившиеся в боях воины представлены к государствен­ным наградам. Закончил доклад краткой информацией о стоящих перед подразделением задачах.

После доклада заместитель политрука Фомин про­читал опубликованные в последнем номере фронтовой газеты «За Родину» два сатирических стихотворения авторов, подписавшихся псевдонимом Братья Пулемет­чики, «Обер-брехуну Геббельсу» и «Шпагоглотатель». Механик-водитель Новлянский исполнил недопетую в бане песню «Всю-то я вселенную проехал», а в заклю­чение вечера все присутствующие хором спели «Три тан­киста».

10.

Наше наступление продолжалось. Перед тем как ударить на Калиткино, комбриг приказал капитану Гор­бенко провести ночную танковую разведку. Засветло наметив маршрут, экипажи Савенко, Клочкова и самого Горбенко вышли в исходное положение. Стоял уже март, но морозы не отпускали. А этой ночью еще и ме­тель разгулялась.

С наступлением ночи двинулись вперед. Для звуко­вой маскировки вдоль позиции стрелков беспрерывно двигались несколько наших танков. В одном месте спе­шившиеся разведчики обнаружили много противотанко­вых мин.

Горбенко посветил на карту танковой переноской.

Попробуем пройти вот по этой просеке,— пред­ложил он.

Но ведь просека до опушки леса не доходит,— заметил лейтенант Клочков.

Когда-то не доходила, а сейчас, может, доходит,— сказал Горбенко.— Карта-то не из новейших.

И разведчики, оставив танки на прежнем месте, почти по пояс в снегу направились по новому маршруту. Прав оказался капитан: просека рассекла лес до самой опушки. Только кое-где очень уж узкой оказалась, тан­ку не пройти.

На обратном пути танкисты побывали у командира стрелкового батальона: надо было утрясти ряд вопро­сов по совместной атаке.

Капитан Горбенко доложил комбригу о результатах ночной вылазки. Агафонов отдал саперам необходимые распоряжения, и саперный взвод за ночь расширил в нужных местах просеку.

Морозным утром 14 марта танковая группа Горбен­ко скрытно вышла на исходную позицию для атаки. В шесть утра танкисты двинулись в сторону деревни Калиткино. Гитлеровцы встретили их сильным огнем. Капитан услышал, как на левом фланге раздался силь­ный взрыв. Он тут же увидел, как густой снежный вихрь окутал танк Савенко. Видимо, наехал на мину.

Савенко! Помощь требуется? — запросил по ра­ции Горбенко.

Справимся. Ранен механик-водитель,—послышал­ся голос лейтенанта.

Пока ведите огонь с места! — распорядился ка­питан.

Повернув перископ, он осмотрел опушку леса, где сосредоточилась наша пехота. «Эх, мать честная! — го­рестно подумал он.— Хлопцы утопают в разрывах мин. К тому же голову поднять не могут из-за автоматных и пулеметных очередей».

На опушку леса! скомандовал Горбенко меха­нику-водителю Хорошавину.

Танк, взревев мотором, устремился в указанном ка­питаном направлении. Приказав механику-водителю остановиться, Горбенко клубком скатился с машины и оказался рядом с каким-то пехотинцем.

Где командир роты? — крикнул он.

Я здесь! — послышался рядом голос молодого лейтенанта с перевязанной головой.— Бьют по нас без передыху. Несколько человек убило и около десяти ранило.

Понимаю, понимаю. Бежать вам за танками — верная смерть. А лежать здесь, на опушке леса, еще хуже — перещелкают, как цыплят. Отведите пока бой­цов поглубже в лес. А мы попробуем расстрелять огне­вые точки. Потом дадим вам сигнал.

Капитан снова забрался в танк» и машина, развер­нувшись, помчалась в сторону Калиткино.

Стрелковая рота, с командиром которой разговари­вал Горбенко, была да самая, где служил и воевал уже известный читателю пулеметчик, а с недавних пор командир взвода старший сержант Константин Румян­цев. Он только что вместе со своим вторым номером Петром Хлебникиным вел огонь из пулемета. В это время совсем рядом разорвался вражеский снаряд. Огнем обожгло левую ногу ниже колена.

Костя, ты ранен? — встревожено спросил Хлебникин.