На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго

…Все выходили на палубу и становились во фронт расфранченные, с веселыми лицами. Еще бы! Почти два месяца не видали берега! Всем хочется погулять, посмотреть на зелень, повидать чужой город и., выпить вволю…

…Не лишен был некоторого великолепия и боцман Федотов. Он вышел наверх тщательно вымытый, подстриженный и несколько торжественный в своей собственной рубахе с голландским передом, повязанной у шеи черным шелковым платком, в необыкновенно скрипучих сапогах и в новой фуражке, надетой на затылок. В своей жилистой руке, пропитанной настолько смолой, что никакое на свете мыло не могло смыть этой черноты, боцман держал развернутый клетчатый носовой платок, впрочем, более для вида (нельзя же: боцман), так как Захарын никогда им не пользовался и сморкался, несмотря на платок, при помощи двух своих корявых пальцев».

Перед свозом каждой группы матросов на берег к нижним чинам обращался старший офицер, командир или даже адмирал Начальство отечески напоминало подчиненным об опасности приема внутрь большого количества алкоголя (особенно — в жарком климате) и рекомендовало не обращаться к услугам разного рода темных личностей, продававших из-под полы крепкие напитки и предлагавших дам «легкого поведения».

Между тем поведение матросов на берегу чаще всего было далеко не идеальным. Одни напивались до такого состояния, что едва могли стоять на ногах. Другие ввязывались в драки.

К примеру, во время стоянки в сентябре 1865 года во французском порту Брест парусно-винтового фрегата «Пересвет» произошло весьма неприятное происшествие с одним из матросов. Будучи в сильном подпитии, бедняга упал с пристани и пробил голову. К счастью, он был в сознании и мог ходить, поэтому отделался госпиталем.

Отметим справедливости ради, что случаи воровства были единичными. Кроме того, постановлением Адмиралтейств-Совета от 26 июля 1863 года, было решено «штрафы, налагаемые полициею в иностранных портах на нижних чинов, за беспорядки, производимые ими на берегу, уплачивать из собственных денег виновных».

Если «безобразия» происходили в иностранном порту, то могли возникнуть и проблемы с местными властями. И снова обратимся к воспоминаниям Георгия Старка;

«5 января[192]. Вчера вечером на берегу два наших матроса в пьяном виде подрались, один другого ударил по шее разбитым стаканом и почти на месте убил, то есть тот жил не более 10 минут. Прямо звери, а не люди, а нам приходится с этим возиться, так как англичане хотят судить его своим судом (они правы, так как съехавшие с военного корабля по своим делам правом экстерриториальности не пользуются). А мы, конечно, хотим судить своим, по английским законам его должны повесить, а по нашим нет, ну да, конечно, наша возьмет верх, и мы его доставим в Кронштадт для суда[193]».

Бывало, впрочем, что матросу Российского Императорского флота приходилось предстать перед судом в иностранном порту. В этом случае с ним направляли офицера или гардемарина, который выступал в качестве официального представителя командования, а также переводчика

По прибытии шлюпок к борту корабля часть матросов поднималась на палубу «своим ходом», а другим помогали лучше державшиеся на ногах товарищи. Остальных переправляли с помощью судовых подъемных средств. Наиболее популярным устройством были так называемые гордени — неподвижно закрепленные на судовом рангоуте блоки.