Читаем На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго полностью

К инструментам относились три «турникета[189] полевых с пелотом», три каучуковых турникета длиной в один аршин (71 сантиметр) и шириной в полтора вершка (6,5 сантиметра), одна пипетка с гуттаперчевым колпаком, стеклянная мензурка, шприц Проваца[190] объемом один миллилитр, каучуковая трубка для ирригации с наконечником Лейтера, ножницы, нож с пробочником (штопором), две стеклянные фляжки («оплетенные камышом с привинчивающимися оловянными стаканчиками»), каучуковый почкообразный тазик длиной четыре вершка (17 граммов), металлическая коробка (для порошков, раствора морфия и шприца), два пенала (для хранения пластыря и масляной бумаги), а также масляный фонарь с рефлектором.

Что касается медикаментов, то в ранце необходимо было иметь 4 грана раствора морфия, хлороформ, oleum martis, раствор каустической соды, йодоформ, настойку опия, solutio acidi thimolici и эфир.

<p>Глава 12.</p><p>РЕЛИГИЯ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ</p>

Постоянное напряжение на морской службе необходимо было как-то снимать. И вполне естественно, что у офицеров было куда больше возможностей для смены обстановки, нежели у нижних чинов. Впрочем, при желании и простые матросы могли достаточно разнообразно проводить время в рамках, предусмотренных морскими уставами.

Наиболее приятным матросскому сердцу развлечением было, естественно, увольнение на берег. В порту можно было выпить на сэкономленные деньги, встретиться с барышней, да и просто прогуляться — не встрою, а попросту, почти как «вольному». В заграничном плавании, правда, существовал языковой барьер, однако матросы обладали редкостным даром — знаками и обрывками фраз на иностранных языках объяснять свои желания.

Порядок и очередность увольнения на берег нижних чинов обычно строго регламентировались приказами начальников эскадр, а если плаванье было автономным — то командиров судов.

Чаще всего матросов свозили на сушу на время между полуднем и сумерками (где-то до половины шестого или шести часов вечера). Увольняли сразу не более четверти личного состава — исходя из вместимости плавсредств и для того, чтобы корабль не терял боеготовности (кроме того, в ряде портов случались неожиданные шквалы, для противодействия которых парусным судам нужно было значительное число матросов). За нижними чинами наблюдали специально отряженные матросы, кондукторы и унтер-офицеры, на которых, в частности, была возложена обязанность урегулирования конфликтов между нижними чинами, береговыми властями и обывателями. Во главе «команды» ставили офицера (чаше всего — из молодых). Естественно, для таких отрядов вводился «сухой закон».

Офицер-наблюдатель, кроме того, организовывал доставку на корабль мертвецки пьяных матросов, валявшихся вдоль дорог, ведущих в порт. Для оперативного руководства данным процессом ему нужно было быть у шлюпок за полчаса-час до момента их отхода обратно к кораблю. Другой важной задачей наблюдателя был контроль за собственным «отрядом быстрого реагирования» — отряженные в дозор матросы и унтера тоже были людьми и напиться могли ничуть не хуже, нежели те, за которыми они должны были надзирать.

Списание на берег было для матросов настоящим праздником, и к нему соответствующим образом готовились. Вот как описывает подготовку к данному мероприятию Станюкович:

«Веселые и довольные матросы первой вахты мылись, брились и стригли друг друга, доставали из своих сундучков завернутый в тряпичку доллар-другой, вынимали новое платье и переодевались в чистые белые матросские рубахи с откидными воротниками, открывающими загорелые, бронзовые шеи, в белые штаны, опоясывая их ременными поясами, с которых на релтиках висели матросские ножи, запрятанные в карманы, и обували новые сапоги, сшитые из отпущенного им русского товара. Некоторые — люди хозяйственные, не пропивавшие жалованья и “заслуги[191]” на берегу, — надевали собственные щегольские рубахи с передом из голландского полотна, купленные в Копенгагене и Бресте, и, несмотря на жару, повязывали шею шелковыми, тоже собственными, платками, пропуская концы их в медные или бронзовые колыша…

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное