На сеновал с Зевсом

   Я в этот момент больше всего нуждалась в гранатомете, выстрелом из которого можно было бы разнести в клочья и дребезги чертов джип вместе с его хозяином, но ничего подобного у меня при себе не было (ибо редкая дамская сумочка способна вместить в себя гранатомет), поэтому пришлось пальнуть в насмешника исключительно глазами. Увы, к этому виду огнестрельного оружия Алехандро оказался нечувствителен.

   – Ничего себе не отбила? – Добрый самаритянин одним могучим рывком поднял меня на ноги и слегка закрутил, заинтересованно заглядываясь на ту часть моего организма, которая могла получить травму при экстренной посадке на твердый асфальт. – Нет? Только испачкалась, дай отряхну!

   – А ну, руки прочь! – Я завертелась, уводя свою пятую точку от соприкосновения с лапой доброго, но наглого самаритянина. – Знаем мы вас, отряхивателей! Что это ты здесь делаешь, а?

   – Да ничего особенного, по делам приехал.

   Мачо втянул свои манипуляторы, сделал невинную морду и изобразил полную незаинтересованность моей персоной, но я ему не поверила.

   – Знаем мы ваши дела, – буркнула я по инерции, старательно гася разгорающуюся, как весенняя зорька, улыбку.

   Внутренний голос уверенно подсказывал, что наша встреча отнюдь не случайна. Сто процентов, Алехандро хотел продолжить знакомство, узнал у бабушек в нашем дворе, где я работаю, и приехал к офису, чтобы меня подкараулить!

   – Да ладно, какие там особые дела, в принципе я совершенно свободен, – заюлил хитрец. – А ты куда бежала? Может, тебя подвезти?

   И, пока я держала паузу, лелея девичью гордость и набивая себе цену, коварный тип добил меня издевкой:

   – На машине-то быстрее получится, чем на четвереньках!

   От возмущения я потеряла дар речи. А когда снова его нашла, оказалось, что Алехандро и не подумал дождаться моей гневной отповеди. Он преспокойно уселся за руль и поторапливал меня сигналом клаксона.

   – Мексиканский негодяй! – пробормотала я сквозь зубы, раздираемая противоречивыми желаниями.

   С одной стороны, ужасно хотелось послать мексиканского негодяя ко всем латиноамериканским чертям, а с другой… Нечасто встречаются мужчины, способные заставить меня онеметь!

   – Пам, пам! – мачо поторопил меня с решением.

   – Ну, хорошо, мне действительно кое-куда нужно, – я села в машину. – Я должна найти одного человека.

   – Вчерашнего?

   Поскольку слово «вчерашний» в моем представлении больше соответствовало не первой свежести продукту питания, я не сразу поняла смысл вопроса. Но Алехандро не стал настаивать на ответе и перешел к следующему вопросу:

   – Куда изволите?

   – В Фестивальный микрорайон, – подумав не больше пары секунд, попросила я. – Знаете, где универмаг?

   – Знаю, – кивнул он, поворачивая ключ в замке зажигания. – Я всё знаю!

   Многозначительный тон позволял предположить, что обширные знания моего нового знакомого не ограничиваются местной топографией, но я воздержалась от уточняющих вопросов. Мне нужно было напрячься, чтобы извлечь из дырявой, как рыбачья сеть, девичьей памяти адрес Маруськи.

   – Микрорайон Фестивальный, универмаг, поворот налево во двор-колодец, а там многоэтажная башня с мозаичной картиной на боку, – вспомнила я.

   – Как интересно! – искренне восхитился Алехандро. – А что изображено на этой картине?

   На картине был изображен крепкий юноша в синей рубахе с закатанными до локтя рукавами. В мускулистых руках он держал здоровенный молот, опасно занесенный над чем-то или кем-то, скрытым кронами едва зазеленевших деревьев. Рядом синела вывеска филиала «Крайбанка».

   – Это кто тут у нас вкладчик Раскольников, убивающий старушку-процентщицу? – заинтересовался Алехандро, оценив общую композицию.

   Я смешливо прыснула, а мой внутренний голос с досадой сказал:

   «Вот холера! У мачо есть эрудиция и чувство юмора! Плохо дело. Смотри, Дюха, не влюбись!»

   – Хорошо, – пообещала я, заметно озадачив этой нелогичной репликой своего спутника.

   И, пока он раздумывал, что хорошего в мозаичной достоевщине, я вылезла из машины и зашагала в подъезд.

   В гостях у Маруси я никогда не бывала, но как-то провожала ее до двери, помогая донести тяжелые папки с бумагами. Номер квартиры я тогда не запомнила, но обратила внимание на кучу кирпичей, перегородившую лестничную площадку на манер противопехотного сооружения. Маруся объяснила, что ее соседи делают капитальный ремонт. И он до сих пор не закончился – мешки со шпаклевкой помогли мне сориентироваться. Я придавила пальчиком кнопку звонка, и за дверью послышался бодрый мотив горской песни.

   – Ас-са! – непроизвольно воскликнула я, борясь с желанием подняться на цыпочки и пройтись по лестничной площадке в выразительном па зажигательной лезгинки.

   – Ай-яй! – откликнулась открывшая мне бабушка.

   Она была с ног до головы во всем черном и буквально источала мировую скорбь. Я мгновенно прониклась ею, и с моих губ сам собой сорвался вопрос:

   – Что случилось?

   – Ай-яй! – повторила скорбная бабушка, всплеснув пухлыми ручками. – Горе, горе!

   По ее лицу запросто можно было подумать, что речь идет о катастрофе планетарного масштаба.

   – Какое горе? – уточнила я, готовясь к худшему.