На пути в Халеб

— Я писал ей письма, то есть ходил на рынок к турку-писцу, поскольку на каком языке я мог ей писать? Так миновал месяц, а может, два. Однажды, когда я проходил мимо ее дома, вышел привратник и еще двое мужчин. Он что-то им рассказал. Когда они приблизились ко мне, я прислушался к разговору. Из того, что говорил привратник, я уловил одно: что она уехала на полгода. До чего возненавидел я этих людей! Я вспоминал тот бал, который наблюдал через окно — женщин в вечерних платьях, мужчин с орденами, консулов, офицеров, путешественников, богатых купцов, — и думал: кабы знать все о небесах, они бы приблизили меня к ней. Не прошло недели, как я поведал о своем желании «узнать про небеса» чиновнику из компании «Кук» — его я однажды пригласил к нам на пасхальный седер. Он не понял меня как следует. Ладино в сравнении с испанским — язык притчей, язык умного, сообразительного ребенка, но всего лишь ребенка. Да и этого языка я толком не знал. Тот понял, что мне надобна элементарная книга о Солнечной системе, и принес мне такую, с математическими выкладками. Нечего делать! Разбирая ее, я кое-как изучил английский и убедился, что способен легко, а подчас проще, нежели автор книги, делать вычисления. Я купил несколько книг по математике и был чрезвычайно счастлив. Но мне было необходимо вернуться к звездам. Шли месяцы, а ее дом все так же стоял запертым, и соседи выбрасывали во двор ее вещи, как никому не нужный хлам. Я трудился по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. До чего это было чудесно, словно кто-то вел меня под руку, когда во время коротких передышек я проходил по отвратительным улицам моего города. Однажды случайно я столкнулся с чиновником из компании «Кук», и он спросил, по-прежнему ли я интересуюсь звездами. Ответ изумил его, и он представил меня одному из директоров компании, у которого был маленький телескоп. То был человек неприятный, может быть, больной, не знаю. Мы взобрались на крышу его дома. Ночь была очень светлая, безоблачная. Иностранец навел телескоп на Юпитер. В тот год Барнард обнаружил пятый спутник Юпитера, и мы его искали, но тщетно. Однако картина, которую я увидел в телескоп, движение планеты, ее кольца, спутники — все это притягивало настолько, что я забыл о людях рядом, обо всем творящемся вокруг, не слышал, о чем они говорили, будто кто-то заткнул мне уши. Я следил за бесшумными, поразительно точными и плавными перемещениями, происходящими в небесной выси, и чуял странный туман, мягко и таинственно скользящий над поверхностью исполинской планеты. Я не страшился огромных чудовищ, вечно окружающих живого человека, не опасался, что мне будет причинено зло. Мое спасение было в Нур Джи’ан. Пусть бы меня резали на куски — я бы не боялся: даже мельчайшая частица моей плоти продолжала бы жить и видеть, словно наделенная глазами.