На пути прогресса

[1] Кто знаком с финиками, поймёт, что Филя ошибся. В финиках вес косточек достигает половины веса плодов, и при ручном отжиме выход масла составляет около 15 %. То есть, с одной корзины получается 19 килограммов семян, из которых получится почти 2,85 килограммов масла (это два с половиной литра). Так что всё не так грустно и страшно!

Добирались до Мыса мы целых три дня. Как это уже не раз бывало после шторма, стояла тягучая влажная жара, и ходить по ней с тяжёлыми корзинами и мешками за спиной — было то ещё удовольствие. Как нас Мадна выдерживает? От мужиков обычно потом за версту несёт, а у женщин, как правило, нюх особо острый. Но, так или иначе, к вечеру третьего дня мы вернулись домой. А теперь я стоял у того места, где раньше был мой «склеп», и грустно вздыхал.

— Его просто снесло, — виновато рассказывал Саша. — Только очаг и остался…

Внутри меня боролись обида и досада. Не то чтобы я высоко ценил поделку из палок и известной субстанции коричневого цвета, но ведь со шторма прошло уже несколько дней. За это время могли бы хотя бы новую времянку организовать. Но… Я понимал, что всем было не до того — строительство шло по всему Мысу, а я вообще обычно пропадаю на десять дней и всего на день возвращаюсь. Зато ведь я целый посёлок построил, а тут — даже шалаш не озаботились сделать…

— Хоть навесик можно было мне поставить? — озвучил я свою обиду.

— Прости… Правда, забыли! — покаянно сказал Саша.

Ну да, а я теперь, уставший и мечтавший отдохнуть, беги узнавать, где бы перекантоваться… Легче было поспать под открытым небом, подарив кровососам порцию своей кровушки.

— Может, пока у меня поживёшь? — спросил расстроенный партнёр. — Ты же знаешь, всегда жду…

— Спасибо! Поживу! — обрадовался я.

Однако вот эту ситуацию запомню крепко! Впишу, так сказать, в анналы истории. Потому что сегодня тот самый день, когда остатки общинного уклада покинули наш посёлок. Сломался дом — позаботься о себе сам. Общество помогает только тем, кто громко и возмущённо (или истерично) просит помощи. А тем, кто мотается неизвестно где — вообще не помогает. И если уж такое началось, то готовься не ради общества работать, а на свои личные интересы. Увы, но всеобщее равенство и братство проваливается не потому, что они невозможны в принципе, а потому что все люди — твари эгоистичные. И я не исключение. В конце концов, сколько у меня там ПСОв набралось уже? Шестьдесят один? С кем я поделился этим сокровищем? Правильно — ни с кем… Пора делиться!..

Ночь я провёл у Саши. Он выделил удобную лежанку, не лез ко мне с расспросами (всё равно всё узнает завтра, когда я буду официально докладываться) и от души накормил ужином.

День сто тридцатый восьмой!

Вы продержались 137 дней!

— …За цыганской зведой кочево-о-о-о-о-о!..

Начало песни я не услышал, но и так знал. Вот за звездой кочевой как раз мне идти надоело… Пора было пускать корни. Наступал тяжёлый день, за время которого многое надо было сделать. И самым сложным было отмазаться от ближайшего рейда. Причем, возможно, отмазать и всех своих ударников. План у меня был настолько коварен, насколько и революционен!..

У самого обрыва всегда был пустырь. Ну кому охота строиться на самом продуваемом месте?! Однако мне это только на руку играло. Пятьдесят метров в длину, пятнадцать метров в ширину — полоса отчуждения, которая нафиг никому не нужна, когда живёшь в шалаше. А что, если у тебя есть замок? Не очень большой, но вполне добротный? Ну ладно — здоровая башня. Как их называли?… Джон Дон?… Дон Джон?…. Донжон!

И вот расскажите мне только, что кирпичей на всех не хватает — сам построю печь. А ударники помогут. Половина из них — так же, как и я — осталась без крыши над головой. И ещё делиться технологией производства масла я ни с кем не стану! Сам буду делать и пользоваться. Как Клоп! Построю сарай и буду хранить запасы, лишь бы не потерять! Вот!..

Я подошёл к обрыву и принялся осматриваться. Может, я и не профессиональный строитель, но мозги у меня на месте, и руки растут из правильного места (прямо из задницы, ага!) — чего-нибудь да получится… Я принялся мерить площадку ногами, бормоча себе под нос. За этим занятием меня и застал Саша, вышедший из своего жилища.

О, если бы можно было конвертировать подозрение, возникшее в его взгляде, в нечто материальное, то рядом бы появилась тонна олова, полтонны финиковых косточек и готовый пресс. Я, если что, без обид к напарнику — но и дальше жить в скромном травяном куполе был не намерен. В посёлке целых пять тысяч рыл, и вокруг ещё столько же — ну как так-то? Где мой честно наворованный дворец и вышколенная прислуга, а?