На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Минут через пять, все собрались под навесом из редких ветвей и стали знакомиться. Когда все друг другу представились, выяснилось, что среди прибывших танкистов находится один лейтенант, он же командир «Т-34», и двое сержантов: механик-водитель и заряжающий. Все остальные являлись простыми солдатами.

Наконец, все разобрались с чинами. Сержанту пришлось взять руководство над дюжиной пехотинцев и одним миномётчиком, оставшихся от разбитых военных частей.

Окинув взглядом сборное подразделение, офицер спросил, что они слышали об обстановке на фронте? Все дружно переглянулись и в недоумении пожали плечами. Как командир отделения, Олег сказал, что в этом вопросе, они все находятся в полном неведении.

Услышав об этом, лейтенант сообщил бойцам всё, что он твёрдо знал. Из рассказа танкиста, пехотинцы узнали, что пулемётчик «Т-34», он же радист, погиб день назад. Это случилось от взрыва снаряда вражеской пушки, попавшего в танк. Беднягу убило осколком, что откололся от внутренней стенки бронемашины. После этого случая, их рация тоже перестала работать.

— Пока имелась радиосвязь, — говорил офицер, — нам сообщили из штаба полка: захватчики снесли все заслоны, что стояли по правому берегу Дона. Во многих местах, фашисты перешли через реку. Теперь они, без всяких помех, прут к Сталинграду.

Железнодорожная ветка, идущая к западу, разрушена авиацией фрицев. Подвоз свежих войск осуществляется плохо. Боеспособных советских частей в этом районе до обидного мало. Их ставят на те направления, по которым рвётся вперёд 6-я армия немцев под управлением Фридриха Паульса.

К огромному сожалению Ставки, пехота не может устоять под ударом большого числа бронетехники, собранной Гитлером в огромный кулак. Она окапывается на какой-то удобной позиции, даёт встречный бой и, понеся большие потери, отходит назад. И так раз за разом.

Чтобы нанести неприятелю хоть какой-то урон, руководство Сталинградского фронта решило использовать малые группы. Так поступили и с нами. Взяли взвод «тридцатьчетвёрок» из батальона, прибывшего из города Горького, придали ему взвод стрелков, и послали в поход в тыл противника.

За двое суток этого рейда случились две крупные стычки. Сначала всё шло просто блестяще. Три наших танка разбили колонну грузовиков и транспортёров, идущих по направлению к Волге. Мы уничтожили четыре десятка немецких машин и, почти без потерь в людях и технике, двинулись дальше.

Потом ворвались в деревню, взятую фрицами, и вот там начались неприятности. «Тридцатьчетвёрки» наткнулись на батарею крупнокалиберных противотанковых пушек. Из трёх машин уцелела только одна, а из взвода солдат осталось лишь шесть человек.

Все прочие, либо погибли, либо получили ранения и отстали от нас в том ужасном бою. К сожалению, мне неизвестно, сумели они дойти до своих. Скорее всего, их поймали и добили фашисты.

На сегодняшний день, наша группа находится в бедственном для себя положении. Связи со штабом у нас не имеется. Еды и карт этой местности нет. Есть ли деревни поблизости, нам неизвестно. Да и вряд ли там можно, хоть чем-то разжиться. Наверняка, всё уже выгребли везде подчистую. Не наши, так фрицы.

Горючее и снаряды почти на исходе. Запасов не хватит даже на то, чтобы вернуться назад. Если нарвёмся на танки фашистов, то всем нам конец. А если солярка закончится раньше, то мы остановимся где-нибудь в поле. Придётся взорвать нашу машину, чтоб не досталась врагу.

Выслушав политинформацию о сегодняшнем дне, Олег доложил:

— У нас есть патроны для пехотинцев и чуть-чуть сухарей. Бензин в мотоцикле тоже кончается. Скоро и мы останемся пешими.

— Насколько я помню ту схему, что видел у ротного, — сказал командир «тридцатьчетвёрки», — где-то поблизости, чуть дальше на запад, есть небольшой хуторок. Он расположен в глубине небольшого лесочка. Может быть, там никто не бывал, и мы сможем хоть что-то найти из еды?

— Когда мы ехали к этому месту, то видели узкий просёлок, уходящий налево, — вспомнил Олег и указал куда-то за спину, на север.

— Далеко? — спросил офицер.

— Вон, в том зелёном массиве, — ткнул сержант в купу деревьев, стоящих в двух километрах от рощи.

Лейтенант глянул на небо, что-то прикинул и устало сказал:

— Скоро уже станет темно. Давайте поспим, а на рассвете решим, что же нам делать теперь?

На этом дискуссия кончилась. По команде Олега, Павел развязал второй вещмешок, который собрал на позиции «дивизионки». Парень раздал прибывшим бойцам патроны с гранатами, и взялся за «сидор», что привез из станицы. Он достал весь провиант, внимательно его осмотрел и разделил между всеми в равных долях.

На каждого пехотинца или танкиста пришлось по пять ржаных сухарей и по половине брикета прессованной пшёнки, или такой же кирпичик сушёной гороховой каши. Тут уж кому, как повезло. Кому-то досталось зерно, а кому-то бобы с громкой музыкой ночью. Но на это никто из бойцов не обратил никакого внимания. Главное, чтобы совпадало общее количество пищи.