На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников

в) Ты — ополченец, тебе сказали — нет. В Славянск тебе идти нельзя. Если ты, все-таки, каким-то образом, попытаешься попасть на территорию, находящуюся под контролем украинской армии — это будет расцениваться как неподчинение вышестоящему начальству со всеми последствиями, соответствующими военному положению в Донецке.

2-я причина, по которой я не ответил (и, по сути, и сейчас — не отвечаю, т. к. это — не «ответ»): отсутствие времени.

Мне, лично, «доказательства» не нужны. Я знаю, на ЧТО способны нацгвардейцы. Мне, вообще, после Одессы — не нужно доказательств «+ одного убийства». А я их, этих «доказательств» вижу каждый день во множестве. И людям, которые не выходят на демон-старции, требуя правдивого, честного расследования одесского побоища, которых устраивает ответ Начальника Одесского областного бюро судмедэкспертизы Г. Кривды: «никто из 48 жертв трагедии в Одессе не умер от телесных повреждений. Следов побоев экспертиза не установила», и которых не интересует судьба еще чуть ли не двухсот волшебным образом исчеснувших трупов из подвала Дома Профсоюзов (тут они верят на слово Кривде, что трупов было 48, и все, тема закрыта), НО которые вдруг проявляют такую щепетильность и скрупулезность, когда речь идет еще об одном — достаточно рядовом в общей череде кровавейших преступлений киевской хунты — — зверстве: а видел ли ты. Юра, лично, этих матерей? А если нет — как ты можешь на честных незапятнанных рыцарей бросать тень подозрения, что они на такое способны?..» — отвечать, действительно, нет смысла.

Но, тем не менее, я собирался — и собираюсь — ответить. И, чтобы сдержаться и не быть в этом ответе не очень невежливым и — все-таки (им ведь, эти строгим судьям, доказательств всегда будет мало) — доказательным, — на это нужно время. А у меня его НЕТ. Я, Маритэтта Омаровна, на службе. Я — ополченец. У меня — море невыполненной и требуемой с меня моим начальством работы. И каждый день, и каждый час — здесь — возникают новые, непредвиденные и неожиданные обстоятельства, которыми нужно заниматься. Я не могу бросить все и отвечать НЕМЕДЛЕННО на Ваш требовательный запрос. Не все, сиидя у себя дома перед компьютером, отдают себе отчет в том, что где-то идет ВОЙНА, и условия там могут быть другими. У меня иногда, по три дня нет возможности выхода в сеть. А Вы посылаете гневные депеши: «Юрий, я же просила Вас ответить!..»

Я, на своей странице, размещаю информацию, которой доверяю. Я стараюсь постить только ту информацию, которая у меня не вызывает сомнений. Ошибки вполне могут быть, больше того — они неизбежны. Какие проверки не устраивай. Фальшивая информация появляется на САМЫХ проверенных сайтах и страницах. Но сути эти возможные ошибки не меняют. Эти звери месяцами обстреливают мирных жителей. За два месяца осады Славянска, они выучили прекрасно где какой объект находится в этом маленьком городке. И они кропотливо и добросовестно расстреливали школы, церкви, гинекологическое отделение больницы, госпиталь, хлебозавод, детские сады… Я никогда прежде не видел столько детских трупов…

Они откровенно, не прячась — используют средства уничтожения, запрещенные всеми конвенциями мира. Они засЫпали дома мирных жителей, огороды — фосфорными минами с радиусом поражения в несколько сотен квадратных метров; их, эти мины, я видел во множестве.

Мне, повторяю, доказательства не нужны. Я только вчера, в Марьинке видел трупы матери и ее дочери, убитых на пороге своего дома.

Только из уважения к Вам, Мариэтта Омаровна, я три дня ищу возможности попасть в Славянск.

И не надо мне рассказывать про «массовый психоз». Слепы, к сожалению. Вы. Вы не имеете ни малейшего представления об истинном лице этих карателей. Вы не хотите видеть это лицо. «Наши» либералы-правозащитники любят говорить о зомбированности «ватников», этого «быдла», этих «совков»…

Зомбированы и ослеплены — вы.

Возвращаясь к этому, так Вас возмутившему, перепосту о матерях в Славянске. Каждый день из Славянска в Донецк приходят люди, беженцы. До сих пор, оттуда, каждый день, выходят, с боями, мои товарищи, ополченцы. Они рассказывают (и я им, простите, верю) о таких зверствах «освободителей», рядом с которыми расстрел матерей просто меркнет.