На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД

Больше арестованного не допрашивали: вероятно, Голуб понял, что склонить Олейникова к предательству не удастся. Зато усилился нажим на других «членов» пресловутой организации. Прозаик Сергей Безбородов, например, «показал»:

«Олейников Николай Макарович (бывший отв. редактор журнала “Чиж”) проводил к-p работу в детской секции Союза. Он сплотил вокруг себя таких писателей, как Бианки, Бармин, Спиридонов, – всячески старался противопоставить их остальным членам секции, чем создавал недовольство в среде писателей. Будучи близок с Цыпиным, Олейников руководил беспринципной борьбой московских и ленинградских писателей за первое место, отвлекая этих писателей от творческих задач и срывал издательский план, в течение ряда лет сознательно не выпускал написанные книги о Ленине для детей. Фактически развалил два журнала – “Чиж” и “Сверчок”, – превратив их из орудия коммунистического воспитания в буржуазные развлекательные безделушки».

Подобные показания «подписал» и редактор журнала «Костер» Константин Боголюбов, обвиненный, кстати, в том, что «сознательно не работал над новыми книгами» и «ограничивался переизданием своей старой книги “Карта рассказывает”».

То же самое «сказал» на допросе и Абрам Серебрянников, которому фальсификаторы зачитали… несуществующие показания Олейникова на него.

И все же не этот «литературный компромат», по-видимому, был главным в обвинении поэта. 15 ноября Дмитрий Жуков, изобличенный как «японский шпион», «заявил» следствию:

«На одной из моих встреч с Олейниковым он мне сообщил, что контрреволюционная троцкистская организация, участниками которой мы являлись, установила контакт с японской разведкой и в целях облегчения победы японской армии в предстоящей войне Японии с СССР проводит шпионскую работу по сбору сведений об оборонной мощи и политико-экономическом состоянии СССР. Олейников, сообщив далее, что он активно включился в сбор шпионских материалов для японской разведки, предложил мне как участнику контрреволюционно-троцкистской организации принять участие в этой деятельности. В ответ на это я поставил в известность Олейникова о моей деятельности в пользу японской разведки, начиная с 1931 года Олейников выразил свое удовлетворение по этому поводу и предупредил о необходимости соблюдения осторожности».

Голуб добился своего: таким образом, дело Олейникова «соответствовало» не только стратегическому замыслу «операции», но и профилю руководимого им восточного отделения КРО.

А для Николая Макаровича этот оговор означал расстрел. 19 ноября 1937 года комиссия НКВД и Прокуратуры СССР приговорила его к высшей мере наказания. 24 ноября приговор был приведен в исполнение [4]. Скорее всего, останки поэта покоятся на Левашовской пустоши: с июля 1937 года именно здесь захоранивались расстрелянные в тюремных застенках.

На этом можно было бы и закончить печальный рассказ о последних днях Николая Олейникова, если бы не подшитое к делу обвинительное заключение, датированное январем (!) 1938 года и подписанное Слепневым, Голубом и Перельмутром. Заместитель начальника УНКВД Шапиро-Дайховский этот документ не утвердил – видимо, состорожничал. Вот его текст:

«3-й отдел УНКВД Л О располагал данными о том, что Олейников Николай Макарьевич является участником контрреволюционной троцкистской организации и проводит к-р подрывную работу. На основании этих данных Олейников Н.М. нами был арестован.

В процессе следствия установлено, что Олейников Николай Макарьевич являлся участником к-p троцкистской шпионско-вредительской группы, участники которой были связаны с японскими разведывательными органами и проводили по заданиям последней контрреволюционную работу.

В контрреволюционную троцкистскую организацию был завербован в 1930 году в г. Ленинграде Матвеевым Владимиром Ивановичем (так в тексте. – Е. Л.) – бывш. директором Ленинградского отделения “Союзфото” (осужден).

По заданию Матвеева Олейников:

а) обрабатывал в к-p направлении своих близких знакомых с целью завербовать их для к-p работы. Лично им завербован в к-p организацию Жуков Д.П. (арестован, сознался);

б) занимался террористической деятельностью над руководителями ВКП(б) и Советского правительства, будучи осведомлен о готовящихся террактах над тт. Сталиным и Ворошиловым;

в) проводил вредительство на литературном фронте.

Знал о связи участников контрреволюционной троцкистской организации с японской разведкой и проводимом ими шпионаже в пользу Японии».

Добавлялось, что Олейников виновным себя признал и, кроме того, изобличается показаниями Жукова, Безбородова, Боголюбова и Серебрянникова. Таким образом, Николай Макарович обвинялся в преступлениях, предусмотренных статьями 58-1-А (шпионаж), 58-7 (использование государственных учреждений в интересах капиталистических организаций), 58-8 (совершение террористических актов) и 58–11 (организационная деятельность) УК РСФСР.

Будучи допрошенным в 1955 году, Слепнев заявил: