Сам по себе процесс благоустройства Москвы у меня вопросов не вызывает. Просто у столицы, в отличие от других регионов, есть на это деньги: тут ларчик просто открывается. Посмотрите, какие делаются в Москве и Подмосковье дороги, развязки, какие виадуки строятся. В принципе, это неплохо, и я считаю, что любой другой регион может только белой завистью всему этому завидовать. Но мне бы очень хотелось, чтобы такие возможности были не только у Москвы, но и у всех других российских территорий, большинству из которых подобные дороги и развязки пока даже и не снились. Поэтому я не за то, чтобы упрекать Москву в том, что она благополучно живет, что там хорошие дороги, хорошее освещение, что она становится такой красивой в новогодние праздники. Я за то, чтобы аналогичные возможности развивать свою инфраструктуру были и у остальных регионов, где живут такие же люди, такие же дети, которые тоже хотят видеть праздничную сказку на улицах своих городов. Но, к сожалению, система построена у нас сегодня так, что у одних есть деньги, а у других денег нет. Поэтому необходимо менять систему межбюджетных отношений, чтобы у регионов было больше финансовой самостоятельности, больше возможностей решать свои проблемы.
4 февраля
Николай Рыжков: Сегодняшние темпы роста экономики не дают нам никакого рывка вперед, никакого решения социальных вопросов
Когда речь заходит о развитии страны, надо понимать, о чем идет разговор: о развитии общем, или политическом, или экономическом, социальном. А делать какое-то обобщение, оценивая все сразу, я думаю, не совсем правильно.
Мое личное мнение таково. Если говорить о последних годах, то я считаю, что сточки зрения политической жизни мы как раз серьезно продвинулись вперед. Страна по-настоящему заявила себя как суверенное, самостоятельное государство, со своими традициями, со своими моральными устоями, и т. д., что очень не нравится Западу, особенно США и их союзникам. Поэтому на нас и обрушились со всех сторон всевозможные санкции, нагнетаются антироссийские настроения. Это естественная реакция. Если бы мы были слабыми, как в 1990-х годах, о нас бы говорили, какие мы хорошие, белые и пушистые, и тогда именно так к нам и относились. Но нам ни в коем случае нельзя возвращаться к ситуации 90-х, когда мы фактически потеряли политическое лицо, стали никем.
Поэтому, сточки зрения внешней политики, которую определяет президент, нами сделано как раз очень много, мы серьезно продвинулись вперед.
Что же касается социально-экономической жизни, то я в какой-то степени согласен с теми, кто не удовлетворен тем, что у нас происходит. Я и раньше говорил, и сейчас считаю, что мы исчерпали возможности, которые были заложены в нашей экономике. В начале 90-х годов, когда разрушился Советский Союз, мы взяли на вооружение монетаристскую теорию Фридмана, где ставка делается не на реальный сектор экономики, а на финансовый, и главенствует представление о том, что рынок все отрегулирует. Все это в результате привело к тому, что мы уже несколько лет топчемся на месте. Соответственно, жизненный уровень населения не растет, и люди испытывают большую неудовлетворенность.
Я тоже считаю, что для того, чтобы выйти из этой ситуации, нам нужны какие-то очень серьезные меры. В стране есть 5–6 серьезных экономических программ, авторы которых перед очередными выборами президента рассчитывали, что президент возьмет их на вооружение: либо какую-то одну из программ, либо из всех программ возьмет какие-то интересные моменты. Но этого не произошло, поэтому сегодня люди испытывают определенное разочарование. Они видят, что 1,5–1,7 % экономического роста ничего нам не дают — никакого рывка вперед, никакого решения социальных вопросов.
Между тем, президентом поставлена задача вывести российскую экономику на темпы выше среднемировых. А если такая задача поставлена, то руководство страны должно прийти к выводу, что нужно предпринимать какие-то решительные меры, чтобы оживить нашу экономику.
5 февраля