На несколько демонов больше

— И что он сказал?

Я вздохнула, села и стала перебирать пакетики сахара.

— Ничего.

Глава двадцать четвертая

Ноги болели, и на последних кварталах от автобуса к церкви я остановилась, прислонилась к клену, чтобы снять босоножки. Мимо просвистела на повышенной скорости машина, и я скривилась, услышав визг тормозов на повороте. Дженкс пискнул от неожиданности и слетел с моего плеча, треща крыльями, когда я наклонилась расстегнуть ремешки.

— Эй! — крикнул он, рассыпая пыльцу. — Можно было бы и предупредить, ведьма!

— Извини, — сказала я устало, поднимая голову. — Ты так тихо сидел, что я про тебя забыла.

Гудение крыльев стало тише, и он вернулся ко мне на плечо.

— Это я заснул, — сознался он.

Подцепив туфли пальцами, я выпрямилась. Вечер окончился рано, чтобы добрые эльфы могли попасть домой к полуночной сиесте. Пикси придерживаются тех же часов — четыре часа спят около полуночи и еще четыре часа около полудня. Не удивительно, что Дженкс устал.

Босые ноги ощущали тепло потрескавшегося тротуара, и мы шли в озаряемой уличными фонарями темноте к весело освещенной вывеске «ВАМПИРСКИЕ ЧАРЫ» над дверью церкви. Вдали завыла сирена. Полнолуние еще только через несколько дней, но на улицах уже неспокойно, даже здесь, в Низинах.

Не то чтобы я прислушивалась, но в автобусе передавали слух, что «Склад» на Вайн-стрит снова загорелся. Дорога домой не проходила мимо этого места, но количество встреченных нами джипов ОВ поражало. У некоторых пассажиров автобуса вид был перепуганный — за неимением лучшего слова, но я слишком была поглощена мыслями о собственных бедах, чтобы встревать в разговор, а Дженкс, очевидно, заснул.

Я прошла по ступеням бесшумно, распахнула входную дверь, покосилась на крюки для одежды, надеясь увидеть там хоть какую-нибудь шмотку Айви. Напрасно.

Дженкс у меня на плече вздохнул.

—Прямо сейчас ей позвоню, — сказала я, бросая туфли на пол и скидывая с плеча сумку.

—Рэйч! — Пикси слетел с плеча и повис в воздухе так, чтобы видеть мое лицо. — День был трудный.

— Вот почему я ей и звоню.

Щелкнуло соединение. Я пошла через святилище, включая по дороге свет и направляясь в кухню. Меня грызла вина. Айви не могла узнать про меня и Кистена, и даже если б узнала, все равно она бы сначала устроила мне скандал, а потом только съехала. Я так думаю.

Щелкнул выключатель в кухне, к жужжанию крыльев Дженкса присоединилось стрекотание сверчков. Я прищурилась, давая глазам привыкнуть к свету. Печально смотрелось пустое место, оставшееся от компьютера Айви, и я бросила туда сумку, чтобы хоть не так пусто было. Телефон звонил, пока не пошло сообщение, что соединение переключается на голосовую почту, а тогда я отключилась.

Захлопнула телефон с глухим щелчком. Дженкс сидел на банке со своими артемиями, чуть покачивая ногами, а крылья у него повисли неподвижно — признак тревоги.

— Не одна выпендрится, так другая, — сказал он мрачно.

— Ну, это не я свалила прошлой зимой, — сказала я, подходя к холодильнику за бутылкой воды, оставленной Айви.

— Ты и правда хочешь поднять этот вопрос? — проворчал он, и я почувствовала свою вину и покачала головой.

— Может, она с Кистеном, — сказала я, сворачивая пластиковую крышку и делая глоток. Пить мне не хотелось, но стало лучше — будто прямо сейчас ворвется возмущенная Айви и спросит, какого черта я хватаю ее воду.

Дженкс взлетел в воздух, медленно развернулся и встал на крышку своей банки с артемиями.

— Дай мне знать, если что-то услышишь. А я объявляю рабочий день оконченным. Джан остается смотреть, если что-нибудь случится. Буду нужен — скажи ему.

У меня глаза на лоб полезли. Он ставит своего ребенка часовым?

— Дженкс? — окликнула я его, и он обернулся, вися возле

дыры для пикси.

Он приподнял и опустил плечи:

— Я побуду с Маталиной, — сказал он, и я очень постаралась не улыбнуться.

— О'кей. Хочешь завтра взять выходной?

Он мотнул головой и вылетел в дыру в сетке. Я шагнула к окну, наклонилась над умывальником и увидела, как он оставляет след зеленой пыльцы на пути к пню в саду. Потом он скрылся, и я осталась одна. Взгляд упал на пирог, который Айви мне спекла—по-прежнему без глазури. Я его днем завернула в фольгу, чтобы не высох.

Черт, до него же хреново.

Чтобы не раскиснуть от жалости к себе, я дернула с полки книгу заклинаний и пошла в святилище с водой и тюбиком глазури. Есть мне не хотелось, но нужно было чем-то себя занять. Посмотрю местное телевидение, поскольку кабель сюда не достает, сделаю вид, будто чему-то учусь, а потом рано лягу спать. Ну ни фига себе день рождения получился.

Виновата ли я в уходе Айви? — подумала я, бредя в святилище. Черт побери, почему я позволяю своим эмоциям принимать за меня решение? Никто же меня не заставлял Кистена кусать. Я могла вернуть ему эти чехлы. А Айви права не имеет огорчаться, он мой бойфренд, в конце-то концов! А еще она говорила, что ее поцелуй — это проба, чтобы я поняла, чего хочу. Ну, вот я и попыталась понять, и Кистей мне в этом помог.