На море (Первая часть дилогии)

- Смотрите, - сказал он, указывая на воду, - вы видите, что мешает им броситься в воду?

Все пространство между плотом и горевшим судном сверкало, как расплавленное золото, отражая пламя пожара. Судно резко выделялось на поверхности моря, а под ним виднелось его изображение, все изборожденное глубокими полосами, как бы указывавшими на присутствие там каких-то живых существ. Ослепленные ярким светом пожара, мы отворачивали глаза от его движущегося отражения, окружавшего судно, и давно уже замечали струи, которые то и дело появлялись на воде, но не понимали причины их.

Теперь же, когда наше внимание обратилось в ту сторону, нетрудно было догадаться, откуда происходит такое движение воды: это были прожорливые акулы, целой стаей плававшие вокруг "Пандоры" в ожидании добычи, которая не могла ускользнуть от них... Мы видели теперь большие спинные плавники, торчавшие из воды или, как лезвие ножа, прорезавшие поверхность моря, исчезавшие, чтобы затем появиться вновь, но уже на более близком расстоянии от несчастных.

Судя по плавникам, которые мы могли рассмотреть, здесь собрались несметные стаи этих чудовищ. Чем больше мы смотрели на море, тем больше видели этих прожорливых созданий, число которых прибывало с каждой минутой. Нет сомнения, что, привлеченные блеском пламени, они собрались сюда со всех сторон. Надо полагать, что они не в первый раз были свидетелями такого пожара. Развязка ужасной драмы была, очевидно, акулам известна, и они поспешили принять участие в пиршестве, обещавшем им кровавое наслаждение.

Видя, как акулы теснятся вокруг "Пандоры" и терпеливо, как кошки, ожидают возможности схватить добычу наверняка, я не мог не думать о том, что эти отвратительные чудовища предвидели эту катастрофу. Они окружили также наши плоты, и количество их было почти такое же, как и вблизи судна. Они следовали за нами по две, по три вместе. С каждой минутой становились они смелее и нахальнее, некоторые из них плыли так близко от нас, что гребцы могли бить их веслами. Но матросы остерегались бить акул, потому что их присутствие, всегда ненавистное для моряков, теперь доставляло им чуть ли не удовольствие. Без акул негры давным-давно осадили бы нас, но сопровождавшая нас страшная свита преграждала черным доступ к нам.

Теперь мы знали, почему негры не покидают судна. Вся поверхность моря между судном и нами кишела акулами, а потому броситься в море - значило броситься в пасть этих чудовищ. Тем не менее смерть стояла уже за спиной негров, смерть близкая и верная, которая готовила им самую ужасную агонию. Освободив их из темницы, я думал, что предоставляю им выбор между огнем и водой; но это была ошибка, потому что у них оказался другой выбор: им предстояло или сгореть, или быть съеденными заживо.

XXXV

Страшный выбор, державший несчастных в нерешительности! Какую смерть выбрать из этих двух смертей, одинаково ужасных? Какое было им дело до того, как кончится их пытка; отчаяние парализовало их. Ни криков, ни угроз, ни мольбы! Они ждали неподвижно и молча конца своей агонии.

Но в последнюю минуту, когда разум не действует больше из-за опасности, от которой ничто не может спасти, в человеке просыпается инстинкт самосохранения, и он начинает бороться со смертью. Никто не прощается с жизнью, не попытавшись сначала защитить себя. Утопающий хватается за все, что он встречает, и не без сопротивления погружается на дно. Тело борется упорно, оно хочет преодолеть разрушающую силу, еще долго после того, как разум потерял надежду. К неграм "Пандоры" также вернулась энергия в последний момент их борьбы со смертью.

Пламя покрывало уже почти всю палубу судна, оно прорвало дым, заволакивавший его, и лизнуло тела своих жертв. Раздались крики отчаяния, живая масса заволновалась и, как бы по данному кем-то знаку, сразу бросилась в море.

Но первыми повиновались инстинкту самосохранения не те несчастные, которые были ближе к воде, а те, которые стояли сзади них. Взобравшись на плечи своих товарищей, они бросились в воду, побуждаемые к этому пламенем. Молчание было нарушено. Вся масса, без малейшего колебания, надеясь избежать смерти, бросилась в воду, и спустя минуту остов горевшего судна опустел.

Сцена изменилась, но стала не менее ужасна; человеческие существа с невероятными усилиями бились на поверхности моря, те из них, которые не умели плавать, исчезли под водой, судорожно взмахивая руками; другие соединялись группами и вместе шли ко дну. Зато пловцы, отделившись в сторону от своих гибнувших товарищей, быстро плыли, рассекая волны руками. Время от времени рядом с головой кого-нибудь из них показывался плавник акулы; раздавался душераздирающий крик... Чудовище бросалось на свою жертву, с бешенством хлопая хвостом по воде, которая покрывалась пеной, окрашенной кровью.