На линии огня

— Не могу! Знаю, что сожжены два БТРа взвода охранения, третий уцелел и ведет огонь из «КПВТ» по южному склону; подорван и бронетранспортер перегона. Уничтожен «ЗИЛ-131» с боеприпасами. Что с другой техникой, сказать пока не могу, но думаю, что сожжены и топливозаправщики. По личному составу тоже ничего точно не известно, но потери наверняка серьезные.

Справа раздался еще мощный взрыв.

— Черт! Похоже, еще одну машину «духи» подорвали. Шлите помощь! Нас атаковала крупная банда. В сложившейся ситуации мы долго не продержимся. «Духи» бьют и с севера, и с юга.

— Помощь вышлю. Что делает Заслон-1?

— Отводит людей в крепость. Будем организовывать там оборону.

— Я понял! Сейчас же связываюсь с Хашкарским авиаполком, минут через двадцать к вам подойдут «вертушки». Из полка направляю роту третьего батальона. Им тоже потребуется минут двадцать, чтобы дойти до вас, но действовать рота сможет только после отработки задачи летунами. Как понял меня, Скат?

— Я все понял! Предупредите летчиков, что у «духов» вполне могут быть переносные зенитно-ракетные комплексы.

— Передам! Держитесь, помощь подойдет!.. Станцию, Скат, береги, «коробке» и «крокодилам» необходимо будет уточнить обстановку перед тем, как вступить в бой!

— Принял.

— Держитесь, старлей!

— А у меня другого выхода просто нет…

Старшему лейтенанту Белоусову не пришлось отводить личный состав в крепость. Бойцы, выскочившие из машин и сброшенные с подбитых бронетранспортеров, сами, открыв огонь, отошли за укрытия крепости. Командир взвода охранения увидел на дороге только прапорщика Зайцева, выводившего отделение техобслуживания из МТО-АТ. Прыгнув в канаву, в которой залегли технари, Белоусов спросил Зайцева:

— Не ранен?

— Нет! Черт, откуда появились «духи»? Ведь ты же провел разведку этого ущелья.

— Не знаю, Илья! Значит, эти горные козлы ждали нас за вершинами.

— Ждали? Значит, они знали, что здесь пойдет колонна, — сделал вывод прапорщик.

Слева раздался взрыв. Белоусов выглянул из канавы и тут же отпрянул назад. В десяти сантиметрах от него, вздымая грунт, поднялись фонтанчики мелкого камня и пыли от автоматной очереди.

— Вот суки! Засекли нас.

— Что рвануло? — спросил Зайцев.

— Летучка ремроты! Не знаешь, бойцы в ней успели уйти в крепость?

— Да, вроде, успели. И сколько осталось неподбитых машин?

— Еще одна мастерская, санитарный «УАЗ», «Урал» и «ЗИЛ-131», да мой головной БТР!

— Слышу, еще стреляют из «КПВТ». Но козлы горные все сожгут, не пройдет и пяти минут. Интересно, как они нас в яме засекли, ведь склоны затянуты дымом?

— Хрен их знает! Черников передал приказ вместе с бойцами МТО-АТ организовать эвакуацию раненых в крепость, но я что-то никого из раненых, пока перемещался вдоль останков колонны, не видел.

— Их ребята с машин и мотострелки вынесли. А сколько вместе с техникой сгорело пацанов?

— Что сейчас об этом говорить? Сейчас отбиваться надо. Давайте, рвите в крепость, я прикрою. Потом вы прикроете меня.

Слева раздался еще один взрыв, и крупнокалиберный пулемет замолчал. Белоусов в сердцах ударил кулаком по камню, в кровь разбивая пальцы:

— Черт! Последний БТР сожгли! И еще двух ребят! У-у-у! Надо было все здесь прошерстить до того, как колонну высылать — ан нет, давайте, вперед, в ущелье противника быть не может…

Прапорщик положил руку на плечо офицера:

— Успокойся, Коль! Ничего уже не изменишь. А то, что ребята погибли… Так без смерти войны не бывает. Мы отходим!

Старший лейтенант взял себя в руки:

— Да. Давайте, но не кучей, а то постреляют вас духи как кроликов.

Бойцы отделения технического обслуживания во главе с прапорщиком Зайцевым бросились к ближайшей сохранившейся части дувала. Не всем удалось добежать до укрытия; вскрикнув, упал на полпути один из солдат. Зайцев метнулся было к нему, но Белоусов крикнул:

— Назад! За дувал! Оттуда огонь по склону. Я вытащу парня.

Прапорщик перемахнул через глиняный забор, и вскоре оттуда по южному склону ударили три автомата. Старший лейтенант посмотрел на лежащего метрах в пятидесяти от канавы раненного в ногу бойца. Тот корчился от боли. Расстрелять солдата с вершины или склона не составляло никакого труда, но «духи» не стреляли. Это объяснялось просто: они знали, что советские военнослужащие не бросали в бою ни погибших, ни тем более раненых. И ждали, когда на помощь подстреленному солдату выйдут его товарищи, чтобы сразу убить нескольких человек. Паскудная практика паскудной войны.

Белоусов увидел метрах в трех от солдата еще одну канаву. Не такую глубокую, в которой он находился в данный момент, но вполне пригодную для укрытия двух человек. Командир взвода крикнул раненому:

— Боец!

Тот взглянул на офицера глазами, полными боли и отчаяния. Белоусов достал боевую аптечку, показал раненому:

— Видишь эту штуковину?

Солдат кивнул.

— У тебя есть такая аптечка?

И вновь в ответ кивок.

— Достань ее, открой, извлеки шприц-тюбик с промедолом, вколи в ногу! Боль отступит. Соберись, я выскочу, подхвачу тебя, и перепрыгнем в соседнюю канаву ближе к крепости. Ты понял меня?

Солдат, морщась от боли, вновь кивнул.

Прапорщик слышал слова офицера. Он крикнул: