Самоходов не обижался на подчиненных, когда они не соглашались с ним: напротив, он ценил сотрудников, умеющих отстаивать свою точку зрения, но в данном случае он был безусловно уверен в своей правоте, и поэтому упорство Щеголькова начинало его раздражать.
Он провел несколько раз рукой по коротко остриженным седеющим на висках волосам и, нахмурив кустистые брови, ворчливо сказал:
— Что-то я вас не пойму. Вы старший инженер управления или адвокат начальника цеха Перова?
Щегольков снял пенсне и внимательно исподлобья посмотрел на начальника управления.
— Именно потому, что я инженер, я и постарался обстоятельно разобраться в этом деле. Я тщательно ознакомился с ним. И говорю вам еще раз: у меня нет оснований считать виновником Перова.
— Допустим. Кто же тогда виновник? — с нажимом спросил Самоходов.
— Этого я еще не знаю, — спокойно ответил Щегольков.
— Надо знать, — еще строже произнес Самоходов. — В таком деле на тормозах спускать нельзя. На таких примерах необходимо воспитывать руководителей всех наших предприятий, поэтому либеральничать не годится. Это размагничивает людей.
— Перов не виноват, — твердо повторил Щегольков, — и я не согласен навешивать ему вину только потому, что нужна искупительная жертва.
Самоходов побагровел.
— Оставьте вы свою лирику. При чем тут жертва! Каждый обязан отвечать за свою работу. В том числе и мы с вами. И коли не сумели предотвратить подобные безобразия, тем более обязаны установить виновников. Не позже как через два дня жду выводов комиссии. Выводов четких и ясных. Если Перов не виноват, укажите действительного виновника.
После ухода инженера Самоходов долго сидел задумавшись. Случай на кожзаводе не выходил у него из головы.
Дело было не только в самом факте, вызвавшем материальный ущерб, кстати не столь уж значительный. Совершенно неясна была роль Перова в этом происшествии. Самоходов верил в точность своего глаза. Суждения о людях складывались у него быстро, и он крайне неохотно менял свои оценки. Но о Перове определенного суждения не сложилось. То, что ему было известно о Перове, приводило к противоречивым выводам.
Самоходов прошел большую жизненную школу. Потомственный рабочий, токарь, член первого состава завкома на большом уральском заводе, в Приленский край он попал политработником отряда, прибывшего на ликвидацию белогвардейской авантюры Пепеляева. После гражданской войны остался на Севере, работал сначала на советской и профсоюзной работе, а несколько последних лет начальником управления.
За годы работы на Крайнем Севере ему пришлось перевидать много людей, приезжавших в этот далекий край из центральных областей.
Это были разные люди. Среди них было много энтузиастов, которые ехали в Приленск с такой же восторженностью, как на Северный полюс, стремились к романтическим трудностям и непреодолимым препятствиям и искренне изумлялись, обнаружив в далеком северном городе электрическое освещение, телеграфную связь и вымощенную деревянной шашкой торцовую мостовую на центральной улице.
Немало было таких, что ехали «по долгу службы», работали с девяти до четырех и, коротая долгие вечера за преферансом, аккуратно подсчитывали дни, остающиеся до окончания трехлетнего договора.
И, наконец, что греха таить, были и авантюристы, стремившиеся применить в необжитом краю свои комбинаторские способности. Эти искали случая ошеломить своим столичным лоском, энциклопедической эрудицией и ухватиться покрепче за вожделенный длинный рубль.
Куда отнести Перова, Самоходову пока было неясно. Щегольков отзывался о нем с одобрением, но директор завода Кравцов, которому Самоходов доверял, считая его серьезным, знающим дело работником, был недоволен Перовым.
Самоходов поднялся из-за стола, подошел к выкрашенному под дуб сейфу и достал папку с личным делом Перова.
В биографии Перова не было ничего особенного, за исключением разве того, что родился он здесь, в Приленске. В остальном типичная биография человека нашего времени. Характеристика с прежнего места работы очень положительная. Перелистывая документы, Самоходов задержался взглядом на фотографии Перова. Молодое открытое лицо, выражение серьезное, почти строгое, такое часто встречается на фотоснимках людей, по природе застенчивых, но старающихся скрыть это. Высокий лоб, густые светлые волосы, большие задумчивые глаза.
Самоходов долго рассматривал фотографию Перова, обнаружив в чертах его лица что-то очень знакомое, даже близкое… Такие же ясные прямодушные глаза были у лучшего друга его юности, который воевал вместе с ним и сложил голову в приленской тайге.
«Сашок, дружище», — невольно вздохнул Самоходов, и мысли его унеслись далеко…
«Может быть, и этот такой же горячий, смелый и честный парень?» — подумал он, снова взглянув на фотографию. Но, вспомнив, в чем обвиняют Перова, нахмурился, закрыл папку и отнес ее обратно в сейф.
Мнения у членов комиссии разошлись. Начальник снабжения Запрягаев, упитанный здоровяк, поглаживая усы, степенно говорил: