На краю пропасти

Митяй медленно пошёл по классу, рассматривая когда-то живых. У учителя в прижатой к груди руке зажат пистолет. Мурашки пробежали по спине юноши. Что же здесь происходило в те страшные годы? Во что с началом войны превращались люди? Картина прошлого промелькнула пред глазами…

Сваленные в углу в кучу трупы детей — что с ними учитель делал перед этим? За что убил? Педагог ли? Только сейчас в голове Митяя щёлкнуло: на скелете «учителя» разгрузка и бронежилет. Да и откуда у простого преподавателя оружие? Но тогда кто этот странный мужчина за столом учителя? Военный? Но что он делал в школе? Крыша потекла? Очевидно, потом псих рассадил оставшихся по партам и что-то требовал, возможно, отвечать домашнее задание… Тому, кто не знал — пулю в голову. Отсюда и откинутые назад черепа. Последнюю пулю — себе…

Да что творилось в то время⁈ Митяй опрометью бросился из класса. В коридоре чуть не споткнулся о другие скелеты. Потемневшие от времени кровавые пятна на стенах и полу рассказали об ужасах, случившихся здесь. Ещё несколько скелетов в военной форме… Сын Воеводы попытался накинуть ткань на лицо, с запозданием понял, что её содрала кошка. И, не оглядываясь, не останавливаясь, бросился на улицу. И выскочил как раз на ту, которая, перекинувшись через мост, чуть дальше соединялась с «ул. 1-го мая». Не задумываясь, он припустил по поросшему травой асфальту через мост, срезал через детскую площадку на «Первого мая» и, рассмотрев вдали купола собора и бело-серый забор за земляным валом, метнулся в сторону города.

Только карусель, задетая им, скрипела позади и раскачивалась… Из травы, потревоженная шумом, выглянула настороженная кошачья морда. Зверь повёл носом и нырнул в траву в том же направлении, что и Митяй.

* * *

— Верно! Урод! Самый настоящий ублюдский урод! — прорычал Егор Павлов. Яр оттащил его к другому зданию и посадил на траву.

Крылатые мыши бешено пищали, пытаясь вырваться за стены цеха, но, рождённые для жизни во мраке, они не могли вылететь на улицу при дневном свете. Он слепил их и пугал. Стоило только одной из тварей пересечь границу света, как она тут же, ослепнув, падала, либо врезалась в стену. Остальные подхватывали писк подранка.

Яр удовлетворённо хмыкнул, подошёл ближе и просто закрыл створки, заперев их пикой. Шок от смерти Купца ещё не прошёл и, надо думать, пройдёт нескоро. Но сейчас перед юношей стояла другая, более важная задача, которая не оставляла времени на излишние сантименты. Нужно было отвести Павлова в Юрьев. Он оглядел беснующихся на земле слепых мышей и прикончил ножом. Яр в первый раз видел подобную лысую тварь с тонкими перепончатыми крыльями, узкой мордой и острыми, длиной в палец, клыками, каждый из которых был больше головы само́й зверюги и далеко выступал изо рта. Откуда они здесь?

— В жопу этого урода! — психовал Егор. — Серому падальщику в жопу! Не посмотрю на Воеводу! Едва придём, размажу важное лицо его сынка по стене монастыря! Прям руки чешутся!

— Что с ногой?

Яр подошёл и присел рядом. Павлов аккуратно задрал штанину. Взору открылась большая рваная рана, сквозь кровавое месиво виднелась белая кость. Вот вам и зубки… В какие-то мгновения так обожрать ногу! Словно пираньи, о которых он слышал от старших, только летающие. Крови же было много, страсть сколько. Яр быстро оторвал длинный лоскут от куртки и сильно перетянул ногу выше колена, потом подцепил стрелой и, действуя ею, как рычагом, замотал повязку ещё туже.

— Идти сможешь?

— Ну, ясен пень! — возмутился Павлов. С помощью Яра он резко вскочил на ноги и, застонав от боли, чуть не рухнул обратно.

— Не так прытко. Ты много крови потерял. Постой, приди в себя, я не тороплюсь, да и ты, видно…

— Да к чертям отдых! — Павлов был в бешенстве. Он оттолкнулся здоровой ногой и поскакал, держась за Яра. — К чертям! Запах крови сейчас привлечёт их…

— Кого их, Егор? Кого? Мыши заперты и даже если бы закрытыми не были — дневной свет не для их глаз! Дойдём потихоньку! Не ссы.

— Да что не ссать-то, Яр? Мы без Купца! И даже он погиб здесь, в этих сраных руинах! Он, Яр! Купец!

— Да тихо ты! Орёшь тут, как истеричка! Всех тварей своим криком созовёшь… Успокойся. Шанс есть. Главное — двигаться.

— А у тебя оружие есть? У меня только автомат… Остальное уехало, мать твою, в закат… С Митяем, едрит его в печень! Чмо!

— Успокойся, у меня тоже автомат. Ещё лук со стрелами есть, нож вот…

— Да какой лук, автомат… Ты видел, что с Женькой стало? Разодрали в клочья! Даже «Сайга» не помогла…

— Тихо! — прикрикнул Яр, пригибаясь под тяжестью Павлова. — Куда теперь? Лучше скажи, куда теперь?

Дорога, ведущая от фабрики, закончилась, упираясь в другую.

— Налево. Ты что, не помнишь? Смотри по примятой траве. Ссыкло драпало так, что никакой дороги не видело — трава везде измята, словно только проскакали. Вон и рытвины от копыт испуганной клячи…

— Да какой тут… Пошли, — и они свернули на другой путь. Такой же заросший, прямой, ничем от предыдущего не отличающийся. По сторонам — заброшенные однотипные здания, разросшиеся деревья и кустарник.