На краю могилы

Хоть Джэн и не числился, среди самых близких друзей, Кости верил, что он вряд ли бы стал замышлять его убийство. Я считала Джэна способным на такой поступок, но Кости не соглашался. Поскольку Тэйт был помехой для того, кто на самом деле замышлял предательство, охранников для него приходилось подбирать очень тщательно.

Джэн ушел, и в камере кроме Тэйта остались я, Кости и Родни. Мы находились под землей, в запертом помещении, из которого имелся только один выход. Это был единственный шанс поговорить под тем благовидным предлогом, что я лично хотела встретиться с предателем, едване погубившим Кости.

— Тэйт, как ты мог на это решиться? — спросила я.

Благодаря сводчатым потолкам звуки отлично разносились по всему подземелью, так что шепот немедленно вызвал бы подозрения.

— Я его ненавижу, но это не моих рук дело, — ответил Тэйт.

Я вытащила из-под одежды маленький блокнот и ручку. Тэйт настороженно следил за моими движениями. По моему знаку Родни отстегнул наручник на одной руке. Полное освобождение от цепей произвело бы слишком много шума, да и Кости настаивал на осторожности. Он не доверял Тэйту, опасаясь, что тот предпочтет увидеть меня мертвой, чем рядом с ним. Несмотря на все мои доводы, он все еще считал Тэйта виновным. Я быстро написала в блокноте несколько слов и поднесла его к лицу Тэйта, чтобы дан прочел:

Я тебе верю.

На его глазах появились слезы. Я с трудом удержалась, чтобы не обнять его и не заверить, что все будет хорошо. Тэйт кивнул Родни, и тот подал ему ручку держа блокнот.

— Знаешь, парень, я тебе не верю!

В словах Кости не было недостатка убежденности, и каждый, кто мог подслушивать, решил бы, что он отвечает на слова Тэйта, обращенные ко мне. Родни, прочитав записку, с явным неудовольствием передал блокнот мне.

Люблю тебя, Кэт.

— Мне плевать, веришь ты или нет, подлый английский распутник! — крикнул Тэйт Кости.

Что ж, мы сами хотели, чтобы все выглядело правдоподобно. По крайней мере, никто не усомнится: в нашей искренности.

— Хочешь знать, что я думаю, мерзавец? — продолжал Тэйт. — Ты сам инсценировал свою смерть, чтобы горе затуманило ей мозг, а после чудесного воскрешения обвинил во всем парня, которого давно ненавидишь. Хочешь оправдать перед ней мое убийство. Устал ждать, да?

Я удивилась. Тэйт объяснял ситуацию совершенно по-другому.

Кости презрительно фыркнул:

— Считаешь, что я могу причинить ей такую боль ради того, чтобы тебя убить? Болван!

Мы пришли не для этого!

Я помахала блокнотом перед лицом Кости, от волнения забыв, что могу обратиться к нему мысленно. Он даже не взглянул на записку.

— Все равно ты для нее слишком слаб, парень. Уверен, попытка подстроить мое убийство была самым значительным поступком в твоей жизни. Настаиваешь, что это сделал не ты? Тогда снова окажешься в стороне, где она тебя никогда не заметит. Кто же ты — предатель или жалкий неудачник?

Да, вопрос был задан с подвохом. Один вариант ответа сулит верную смерть, другой, согласно ехидному замечанию Кости грозит моральным уничтожением. Я бы, конечно, поспорила с некоторыми утверждениями, но это может подождать.

Тэйт с еще большей яростью сверкнул глазами, красноречиво выражая свои чувства. Кости ждал, насмешливо скривив губы. Когда Тэйт решился ответить, я продолжала писать в блокноте.

— Давай проясним одну вещь: если ты меня убьешь, то сделаешь это не потому, что я — предатель. Я не выдавал тебя Патре, хотя не могу не одобрять того, кто это сделал. Ты можешь убить меня лишь из опасений, что однажды она уйдет со мной. Решение за тобой, Тайный Хранитель. Что скажешь?

Темно-карие глаза, способные расплавить меня своим жаром, теперь излучали смертельный холод.

— Я дал тебе возможность с достоинством признаться в содеянном. Ты отказался. Хорошо, мы получим твое признание другими методами. Ты останешься здесь в цепях, без пищи и посетителей, пока голод и одиночество не заставят тебя пойти на попятную. Посмотрим, как ты заговоришь через месяц или два. Оставьте его наедине с его лживостью и безволием. А я тем временем буду наслаждаться обществом своей жены.

Кости взял меня за руку. Я отказывалась уходить, пока не дала Тэйту прочитать следующую записку, хотя Родни снова пристегнул его руку к стене.

Обещаю выяснить, кто это сделал. Если здесь появится кто-то, кроме меня или Кости, кричи так громко, как только сможешь.

— Не беспокойся, Кэт, — без тени насмешки ответила Тэйт. — Я никуда не денусь.

Как только Родни запер за нами дверь, я мысленно накинулась на Кости:

«Ты все еще считаешь, что это сделал он?»

Он посмотрел на меня, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Наконец он покачал головой:

«Нет!»

27