На исходе последнего часа

– Отнюдь, вы ошибаетесь, есть разница в несколько дней.

– Эта пауза для меня малосущественна.

– Это для вас. Но за это время Менжега успел устроить миленький пожарчик в одной сочинской фирме. – Турецкий тоже сыграл в открытую. – Название «Свет» вам о чем-нибудь говорит?

Поляков вздрогнул, как от пощечины.

– Если я не ошибаюсь, это фирма Герата Климова. – Турецкий пристально смотрел ему в глаза и внес необходимые коррективы: – Бывшая фирма. Покойного Климова.

– Что?! Как? Когда?

– Вы были близкими друзьями?

Поляков вытер со лба выступивший пот.

– Скорее близкими собеседниками. Мы общались исключительно по телефону. Виделись крайне редко, может быть, раз в год, не чаще.

– Но по телефону часто общались? Именно по телефону? – нехорошо улыбаясь, уточнил Турецкий.

– К чему эти нелепые вопросы?

– У вас есть какое-нибудь недвижимое имущество в Сочи или в Адлере? Возможно, оформленное на подставное лицо?

– Нет и никогда не было.

– Вы знаете в Сочи братьев Киряковых?

– Нет.

– Тогда вам, может быть, знаком человек по имени Батон?

– Какой еще Батон?! К чему эти нелепые вопросы?!

– Хорошо, продолжайте, на чем остановились.

После продолжительной паузы с видимой неохотой Поляков снова заговорил:

– У Менжеги был племянник, собкор по Прибалтике крупной московской газеты. Я имею в виду не свою фирму, а целых три страны… Если я не ошибаюсь, парню было лет тридцать с хвостиком. Я его в жизни никогда не видел и имею к нему отношение лишь таким косвенным образом, что его угораздило оказаться в числе погибших на принадлежащем мне пароме «Рената». Знал ли дядя, что парому будет крышка, когда отплывал племянник, мне не ведомо. Вполне можно от такого монстра и этого ожидать. Очень мне жаль, что вам с ним познакомиться не придется, – поделился заветным Поляков. – А может, и наоборот, он не знал, что там, среди пассажиров, путешествует его родственник-корреспондент. Важно одно. После гибели парня Менжега-старший переделал его редакционные документы под себя, чем не без успеха и пользовался, я полагаю. Ну, естественно, в редакции об этом ни черта не знали, я туда звонил еще в самом начале, когда пытался распутать этот клубок. Ну а раз вы говорите, что он в Москву только-только из Сочи вернулся, то этот дедушка был просто метеором. Вы только вдумайтесь! Значит, жил себе старик у самого синего моря. Потом бах: метнулся в Таллин, Полякова-старшего припугнуть. Тут же обратно, в Сочи, зажег «Свет» – и сразу же в Москву, моментально устроился на работу и с ходу Полякова-младшего проучил. Да это просто суперагент. – Последние слова он произнес почти с яростью.

И тут только Турецкий заметил, как у невозмутимого Полякова задрожали руки. Он протянул ему стакан с водой, но Поляков жестом попросил сигарету. И лишь несколько раз с наслаждением затянувшись, он продолжил:

– Я взял эту мразь, когда она, он то бишь, спал. Я связал его, а на шее затянул ремень. Я даже не собирался измываться над ним, как он это делал с моим мальчиком. Я хотел просто все выяснить. Я нашел в этой машине упаковку клофелина и все время держал ее наготове, обещая ему в случае чего скормить.

Выяснилось, что старик еще недостаточно пожил на этом свете, чтобы срочно отправляться на тот. Это он очень убедительно говорил. Сказал, что есть человек, известный как Принц, а точнее – Эдуард Владимиров. Который всю свою жизнь специализируется на том, что пускает по миру тех, кто ему особенно не понравился. И достиг в этом виде спорта просто небывалых вершин. Что еще? Человек весьма своеобразный. Безумно любит кино. Уж не знаю, каким образом, Менжега спер с «Кинотавра» столько новых фильмов, но то, что это для его шефа, – абсолютно достоверно. Чувствуете размах хулиганства? Это Менжега, а не я уложил все эти сокровища в камеру хранения. А я просто вытащил из него эту информацию и потом поменял код на ячейках. Боюсь, Принца теперь ждет разочарование, – ухмыльнулся Поляков. – Вы вряд ли согласитесь показать ему новое кино.

– Чем можно аргументировать некоторые ваши показания о Менжеге? А также…

– А также где в таком случае остальные фильмы? Угадал?

Удивленный в очередной раз проницательностью своего оппонента, Турецкий только кивнул.

– Там же, где были первые. Пять соседних ячеек вправо. Цените мою откровенность, Александр Борисович? Играю в открытую, потому что от вас мне нужны только вот эти стены. Конечно, от Принца и они вряд ли спасут, но уж протяну я здесь побольше, чем на свежем воздухе…

«Уж очень свободно, – подумал Турецкий, – он о Принце распространяется. Действительно ли знает о нем только со слов Менжеги?»

– Код назовите.