На исходе последнего часа

– Повторить? – усмехнулся Поляков, открывая идеальные зубы. – А лучше давайте все с начала. Лады, как вы говорите?

– Это я и хотел предложить. Итак, когда вы познакомились с Менжегой?

– Простите, я все же хотел бы узнать, что именно нашли в камере хранения?

«А что я теряю? – подумал Турецкий. – Тем более, скорей всего, Поляков и сам это знает».

И он сказал:

– Там были яуфы с пленкой.

– Что такое яуфы?

– Металлические коробки, в которых хранится кинопленка, – теряя терпение, объяснил Турецкий.

– То есть там было кино?

– Да.

Поляков хлопнул себя по лбу:

– Как же я не догадался. И какое же?

– Не знаю, я еще не смотрел.

– Я имею в виду – наше или иностранное?

– Да какая разница, в конце концов?!

– Может, и никакой, а может, и существенная. А вы разве не понимаете, откуда оно взялось, вы, следователь?! Вы же были недавно в Сочи!

И тут Турецкий поперхнулся. Действительно, как он мог забыть! В первый же день Трофимов рассказал ему, что из внеконкурсной программы фестиваля пропало тринадцать фильмов, и по этому поводу разразился приличный скандал. И вот они где выплыли. Да, кстати, ведь нашлись только два фильма, а где же остальные? Еще и это теперь добавилось, не говоря уже о каком-то мифическом Принце, о котором обмолвился Поляков.

– Откуда в таком случае вы знали про этот тайник? – недоверчиво спросил Турецкий.

– От Менжеги.

– Тогда я еще раз спрашиваю: когда вы с ним познакомились?

– Неделю назад. Он пришел в мою фирму в Таллине, представился как корреспондент какой-то местной русскоязычной газеты. Потом, естественно, выяснилось, что таковой вообще не существует. Самое странное, что он даже предварительно был записан на прием, причем якобы по моей просьбе. Очевидно, кто-то сумел поговорить с секретаршей моим голосом. А я тогда взял себе за правило не упускать ни единой возможности для общения со средствами массовой информации, потому что надо же было людям объяснить, что реально произошло. На «Ренате» ведь и русских пассажиров было много. Люди могли просто перестать плавать через Балтику.

– А вы считаете, без вас это было непонятно. Лучше бы сменили этот широковещательный тон, Поляков. Очнитесь, вы уже не на телевидении.

– А я туда не напрашивался. Меня просто подловили. Кто-то в гостинице узнал и позвонил на НТВ.

– В какой именно: в «Космосе», «Славянской», «Интуристе», «Измайловской»? Вы ведь меняли их в Москве каждый день, не правда ли?

– Ого, вы проследили почти весь мой путь. Я польщен таким вниманием.

– К сожалению, вам тогда повезло. Мои коллеги каждый раз опаздывали. А когда вы поменяли документы, они и вовсе вас потеряли.

– Понятно. Но я прятался не от вас.

– От Принца?

– От Принца.

Турецкий вспомнил, что Вэлле Климовой в подвале дома Киряковых выкололи на бедре букву "П". Привет от Принца.

– А что же Менжега?

– Его правая рука. Теперь уже, к счастью, отрезанная.

– О чем был ваш разговор с Менжегой в Таллине?

– Ни о чем. Он с ходу стал угрожать непонятно чем непонятно за что. Из его немногих слов выходило, что катастрофа «Ренаты» – это спланированная акция, которая была направлена конкретно против меня.

– Кем?

– Он не сказал. Там звучало только «мы» да "я". Какой-то абстрактный бред.

– Вячеслав Георгиевич, вы же не уголовник, откуда взялась эта кличка – Поляк?

Поляков пожал плечами.

– А позвольте полюбопытствовать, Александр Борисович, как вас в детстве приятели звали? Наверно, Турок? Так что же вы спрашиваете? Такие вещи сопровождают нас всю жизнь. Они как бы ниоткуда не берутся и никуда не исчезают.

– Да вы философ. – Турецкий вдруг стал чем-то весьма доволен.

– Любой бы на моем месте им оказался. Когда на тебя ни с того ни с сего устраивают охоту, а на твоих близких – облаву, и все это – без малейших причин, поневоле начинаешь задумываться о вещах глобальных, о том, до чего нет дела в повседневной суете. Но скажите, чему вы так по-детски улыбаетесь? Я надеюсь, сюда сейчас не несут какие-нибудь специальные клещи для выдергивания ногтей?

– Все очень просто. Обратите внимание, что сами вы ни разу себя Поляком не называли. Не задумываетесь, откуда я могу вас знать под таким именем?

Поляков молчал.

– Это ваш первый прокол.

– Да какой там первый, – наконец махнул рукой Поляков, – я уже весь в дырках, как дуршлаг.

– Хорошо, давайте пока оставим это. У нас с вами работы невпроворот. Короче говоря, вы не поверили «журналисту» и прогнали его.

– Вроде того, – скривился Поляков. – Только поверил я почти сразу, а исчез он без моей помощи.

– Каким же образом вы умудрились его найти?

– Ценой в две изувеченные ноги моего сына. Этот ублюдок всего-то несколько дней тому устроился работать на «скорую помощь», но это просто прикрытие. Имея работу у Принца, он мог, наверно, озолотить все свое генеалогическое древо, если только знал, что это такое.

– А вы знали вообще, что он живет – или хотя бы жил – в Сочи?

– Впервые от вас это слышу. Но стал догадываться, когда вы мне сказали, что именно нашли в камере хранения.

– Почему?

– Сроки исчезновения фильмов, насколько я помню из прессы, и время появления Менжеги в Москве почти совпадают.