На исходе ночи

– Ты любишь детей? – спросила женщина, положив ложечку на край вазочки с сахарным льдом.

На лице мужчины отобразилось удивление.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ну, мы же должны о чем-то разговаривать, – извиняюще улыбнулась женщина. – В анкетах, которые мы заполняли, вопроса о детях почему-то не было. Я считаю, что дети…

– Да, – не дослушав, перебил мужчина. – Я люблю детей.

– Это хорошо. – Женщина снова взяла ложечку. – Очень хорошо.

– Разве есть мужчины, которые не любят детей?

Теперь удивилась женщина:

– Прости?

– Мужчина обязан любить детей.

– Ты так считаешь?…

– Дети – будущее нашей страны.

– А…

Ложечка тихонько звякнула о стекло. Задавая вопрос, женщина совсем не то имела в виду. Но уточнять, что именно она хотела узнать, женщина не стала. Она ложечкой подцепила сахарный лед, губы трубочкой вытянула, собираясь первым делом высосать сим-сок и лишь после этого отправить на язык мелко раздробленные кусочки льда.

Мужчина, должно быть, заподозрил, что допустил ошибку, а потому вскинул подбородок и слегка надул щеки – вид гордый и независимый.

– Я ответил честно!

– Не сомневаюсь. – Женщина поднесла к губам еще одну ложечку сахарного льда.

Мужчина несколько успокоился.

– Мне кажется, в первую нашу встречу нам следует быть предельно откровенными. Пока мы знаем друг о друге только то, что сами же написали в анкетах. И если мы ошибемся…

Мужчина не закончил фразу – просто не знал, как ее закончить, и, чтобы скрыть неловкость, глотнул бальке.

Они сидели за столом уже минут двадцать, но так ничего толком и не сказали друг другу. Мужчина был одет изысканно, но при этом совершенно безвкусно. То есть каждая вещь его гардероба сама по себе была красива и отнюдь не дешева. Но нужно было очень постараться, чтобы подобрать их таким образом, чтобы ни одна не соответствовала другой. К кремовой рубашке со стоячим воротничком, несомненно, требовался тонкий пластиковый шнурок, мужчина, однако, выбрал шнурок толстый в крупную синюю полоску, подходящий разве что к деловому костюму. Зеленая с серебристой искрой ветровка никак не сочеталась с узкими серыми брюками без стрелок. Носки лимонного цвета с широкой фиолетовой полосой вообще можно было надеть только на карнавал. Относительно неплохо на фоне всего остального смотрелись только белые туфли без шнурков с острыми носами и низким каблуком, совсем недавно вошедшие в моду.

В наряде женщины не было ничего примечательного. Такую же, как у нее, светло-зеленую юбку и того же цвета жакет с укороченными до середины предплечья рукавами могла надеть любая из тысяч ее сверстниц, работающая секретаршей или делопроизводителем низшего звена в одной из мелких государственных контор, расплодившихся за последние пять-шесть больших циклов, точно светляки-одноциклики, в период лета которых лучше из дома не выходить – искусают так, что самого себя в зеркале не узнаешь. Волосы уложены в высокую причудливую прическу, которая, казалось, не имела центра тяжести и вот-вот должна была завалиться набок. Модную прическу, именуемую «Южный бриз», женщина сделала всего пару часов назад – специально под назначенное свидание. Услуги парикмахера обошлись в двадцать пять рабунов. Безумно дорого, обычно она жила на тридцать рабунов в десять малых циклов. Оставалось лишь надеяться на то, что деньги не окажутся потраченными впустую и кавалер непременно обратит внимание на удивительную прическу дамы. Обычно женщина просто собирала волосы на затылке в небольшой пучок с помощью гибкой заколки, поэтому сейчас она и сама чувствовала себя не очень уютно – все время думала, не растрепал ли ветер прическу, не торчит ли нелепо прядь, и в то же время боялась поднять руку и проверить, все ли в порядке: возведенное искусным мастером сооружение из волос казалось на редкость ненадежным. Кроме новой прически, женщина по случаю встречи еще и волосы обесцветила. Не для того, чтобы казаться моложе, – возрастные изменения на ее лице не то чтобы были очень заметны, но бороться с ними, не отдаваясь этой борьбе всецело и самозабвенно, было уже бессмысленно, – женщина хотела таким образом показать своему кавалеру, что она вовсе не считает себя безнадежно отставшей от жизни и времени. Лицо ее… Впрочем, для кавалера лицо дамы, похоже, не имело решающего значения. Откинувшись на спинку стула, вроде как для того, чтобы удобнее было держать в руке тяжелый стакан с бальке, он то и дело косил взглядом на ее перетянутые тоненькими ремешками туфель лодыжки. Неплохие, надо заметить, лодыжки, аккуратные.

– Почему ты решил обратиться в Гражданскую службу занятости и знакомств? – спросила женщина.

– Ну, я уже не первой молодости. И кроме того… – Мужчина в растерянности постучал пальцами по столу. – Кроме всего прочего… – Он улыбнулся, наконец-то найдя веский довод: – До рассвета осталось всего-то три больших цикла. Ты помнишь День?

– Конечно.