На исходе ночи

– У меня есть еще одна вещица, которая, смею полагать, заинтересует тебя.

Ири надел кольцо на руку и принялся сосредоточенно копаться в зажатой под мышкой папке. При этом локоть его как бы невзначай то и дело упирался Ше-Киуно в живот. Мейт посмотрела на своего спутника сверху вниз – все-таки кем они приходятся друг другу? – и, усмехнувшись, бросила взгляд искоса на Ше-Киуно. И не жалко тебе убогого? – именно это прочел во взгляде девушки Ани.

– Ну что ж… – Ше-Киуно отпустил руку. И не успел он сказать: «Проходите», как Ири уже оказался у него за спиной.

И тут-то Ани понял, почему манеры коротышки казались ему знакомыми, – в точности так вели себя бродячие ка-митары, норовившие пролезть в квартиру и всучить не знающему, как избавиться от такой напасти, хозяину цитатник То-Кабры, схороник или наклейку с витиевато выписанным именем Ше-Шеола, которую можно было прилепить куда угодно, хоть себе на задницу. Кроме шуток, один особо настойчивый ка-митар уверял Ани, что это лучший способ борьбы с геморроем. Ири вел себя в точности как ка-митар. И улыбался так же – заискивающе и одновременно хитро, словно пакость какую готовил.

Сделав шаг в сторону, чтобы пропустить в квартиру Мейт, Ше-Киуно закрыл проход в комнату.

– Туда, – указал он в сторону кухни.

– Да, конечно. – Улыбнувшись, Ири быстро кивнул и посеменил на кухню.

Мейт последовала за ним, но прежде она успела еще раз бросить взгляд на Ше-Киуно. Ох и странный же был у нее взгляд. Как будто уже с того света. Да, Ше-Киуно готов был уйти, но не сейчас. Нет, только не сейчас, когда у него на кухне хозяйничает переодетый в цивильное ка-митар. Хоп-Стах ведает, что у этого коротышки на уме.

Сказать, что Ири делал что хотел, было бы не совсем правильно. Точнее, совсем неправильно. Святоша не делал ничего, что не позволяли бы правила приличия: скромно сложив руки на животе, Ири стоял возле забранного жалюзи окна и ждал приглашения присесть. Но не нравился он Ше-Киуно сегодня более чем прежде – вот и весь сказ. Мейт тем временем подошла к узкому пристенному столику, где рядом с цветком, основным достоинством которого было то, что поливать его требовалось только раз в средний цикл, иначе бы Ани никогда не завел дома растение, стояла электрическая джафоварка. Большая, блестящая, никелированная – Ше-Киуно купил ее пять средних циклов тому назад. При автоматическом приготовлении джаф, конечно, получался так себе, очень средненький, но зато времени это занимало всего пару минут. Наклонившись, Мейт посмотрела на свое отражение в блестящей крышке джафоварки. Что уж она там увидела, неизвестно – неровная зеркальная поверхность всякий раз все по-разному отражает, – только фыркнула презрительно девушка и отвернулась. Теперь ее заинтересовал цветок. Она осторожно потрогала пальцами мясистый лист с колючками по краям.

– Я дома цветов не держу.

Ири вздрогнул так, будто у него над ухом петарда взорвалась, чуть не подпрыгнул. Развернувшись, точно бур, вворачивающийся в пол, едва не со скрежетом, коротышка уставился на Мейт так, будто она выдала дикую несуразицу.

– Ты что?

– А что? – удивленно подняла бровь девушка.

Ше-Киуно, признаться, тоже не понял, почему столь странно отреагировал Ири на ничего, по сути, не значащие слова девушки. Он только подумал про себя что-то насчет того, какие же странные отношения устанавливаются порой между людьми. Для постороннего человека – несколько ничего не значащих слов, а для них – драма, если не трагедия. Если судить по выражению лица Ири, так точно трагедия. Конечно, это только их личное дело – Ири и Мейт, обрывок их внутреннего диалога, случайно вынесенный на поверхность, но именно после этого «Ты что?» – «А что?» – у Ше-Киуно окончательно пропало желание предлагать гостям джаф. Он подошел к столу, сел на табурет – крепко, основательно сел, отодвинул в сторону тарелку с крошками печенья, положил руки перед собой и посмотрел на Ири.

– Итак?…

А Ири, вместо того чтобы сразу перейти к делу, принялся вдруг бегать по кухне – от окна к раковине, от раковины к окну – и папку держит под мышкой, будто боится, что пропадет.

Ше-Киуно оперся руками о землю, приподнялся и медленно, тяжело сместился в ту сторону, где рука нащупала стенку. Отдохнув минуту-другую, он повторил движение. С третьего раза плечо Ани уперлось в стену. Так, добрался. Теперь нужно подняться и сесть. Пока только сесть. Ани чувствовал себя настолько слабым, что и речи быть не могло о том, чтобы попытаться встать на ноги. А вот сесть было просто необходимо – лежа на земле, Ше-Киуно оставался беспомощным. В таком состоянии он даже думать не мог. Упершись согнутым локтем в землю, Ше-Киуно приподнялся, подтянул ноги и ткнул пятки в землю. Ноги были босые, наверное, тапочки, в которых он ходил дома, где-то потерялись. Где? Ше-Киуно сильнее оперся на локоть, взмахнул свободной рукой, чтобы создать противовес, и постарался развернуться. Что-то получилось. Он пока еще не сидел, а полулежал, привалившись плечом к стенке. Так, хорошо.