На языке эльфов

Довольный. И никого, ничего не боишься. Никто тебе не указ, не преграда, не вызов. Вот какая у тебя энергия, Чон Чоннэ, которого все зовут Джей.

– Ты думаешь, я не понял, что он необычный, как только увидел? – спрашиваешь, крепко держась за зрительный контакт. – И когда он говорил про психические заболевания и как смотрел, когда спрашивал, как я к ним отношусь. Если бы меня могло это спугнуть, я бы к нему не тянулся.

– И дальше что, мисс Марпл?

Для Ури малоубедительно, а для тебя как будто все естественно просто. Не тушуешься, не пытаешься перефразировать, дополнить, подать иначе. Ничего.

– Я, блядь, такого стресса в жизни не испытывал, как вчера, когда вместо него пришла его сестра, – небрежно убираешь волосы за уши обеими ладонями и звучишь искренне-искренне. Как ты всегда звучишь. – Она садится, говорит: нам надо поговорить, а я перепугался до смерти. Смотрю на нее и думаю: пожалуйста, скажи, что он занят, скажи, что он не хочет меня видеть, что у него кто-то есть, что я его достал, что угодно. Только не начинай ебучий разговор в стиле Николаса Спаркса [14], после которого жить не захочется.

Его королевское величество несдержанно усмехается. Тоже искренне.

– А она такая вдруг говорит: привет, Чон Чоннэ, – подыгрывает тебе, дурачится, – и давай сразу попрощаемся, потому что у моего брата ментальное здоровье пиздец как не в порядке, и лучше, если ты слиняешь, пока еще не поздно?

– Именно, – теперь щелкаешь пальцем и тычешь в короля ты.

– Так, а ты что?

– Я пытался понять смысл разговора.

– И не понял?

– Если честно, не сразу. – Жмешь плечами. – Она мне не ответила, что именно с Итаном не так, сказала только про псевдологию.

– И тебе мало? – У короля бровь скептически вверх. – Патологические лгуны – не самые удачные партнеры по жизни, мандарин, ты в курсе?

Теперь цыкаешь ты:

– Это даже не самостоятельный диагноз, и проявляется по-разному. Я читал, и Итан не подходит под… полный комплект этого заболевания, у него поведение совсем другое. Он просто фантазер. Не лгун.

– Ты полчаса назад узнал, что у него раздвоение личности, букашка. Пора бы задаться вопросом: что ты о нем вообще знаешь наверняка?

– Ты же слышишь и видишь то же, что и он. Скажи мне, как часто он врал мне за пределами истории про эльфа?

Король разводит руки, не расставаясь с бутылкой:

– Да всегда.

– Когда именно? – А ты самый упрямый неугомонный дотошный необыкновенный дурак. – И о чем именно?

– «Ты мне не нравишься, Чон Чоннэ», – королевский палец – указательный, – «я ни с кем не целовался», – средний, – «у меня есть тот, кому я даюсь», – большой, – и бла-бла-бла.

– Это защита, а не диагноз. В этих случаях я знал, что он врет.

– И про «целоваться» знал? – улыбается Ури: подловил.

А ты меняешься за секунду. Энергия такая мощная, но теперь с тенями по стенам из белого кирпича.

– Здесь ложь, – голос другой даже. – Признаю.

– Что в кулаках? – Король наблюдательный. Замечает, что у тебя ладони сжались на подлокотниках. – Ревность или обида?

– На что обижаться? Он не обязан рассказывать мне все. По крайней мере, на данном этапе.

– Тогда на что злишься?

– Эрик. – Показательно разжимаешь кулаки. – Кто он такой? Итан был с ним в отношениях?

– Весьма занятного характера, должен тебе сказать! – восклицает король, и здесь мне слишком сильно хочется дать ему пощечину.

– Это связано с его детской травмой? Или это отдельно?

– У психов, букашка, отдельно ничего не бывает. Все впечатления – в одном котле.

– Что между ними произошло? Ты можешь рассказать нормально?

Ури делает новый глоток, смотрит поверх бутылки:

– А нахрена мне это надо?

– Ты хотел отпугнуть. Вот и отпугивай.

– Да ты мутный мандарин какой-то, непонятливый. – Облизывает мокрые губы и отставляет бутылку. – Я тебе уже сказал: у Итана фобия, раздвоение личности и полная нездоровая уверенность в том, что он эльф.

– Какая фобия? – не упускаешь возможности уцепиться за слово. «Джек-пот». – Ты не говорил о ней до этого.

Чего теперь бояться. Чем больше вопросов, тем быстрее закончится игра.

– Бросать его нельзя. – Ури жмет плечами. – Все просто.

Действительно. Проще и не скажешь.

– Бросать? – Монета: звяк. – То есть… оставлять в одиночестве?

Теперь снова цыкает король, чуть не закатывая глаза: