На Гемме

– Что ж… Попробую объяснить и это, – я обернулся к залу. – Так вот… На мой взгляд операцию «Циклон» следовало бы переименовать в операцию «Реванш». Именно в этом кроется ее главная суть. Военным давно перестали доверять на Земле. Они пятились, оставляя позицию за позицией. В подобном положении хватаются за соломинку, и эту соломинку, надо отдать им должное, они умудрились создать. А именно – спектакль под названием «Вторжение инопланетян». Что может быть серьезнее! Подобная угроза мигом бы вернула военным утраченный авторитет. А это означало бы в свою очередь возрождение армии, разработку нового оружие и многое-многое другое, – я повернулся к Командору. – Если бы это не было так мерзко, я не удержался бы от комплиментов. План действительно был превосходен.

– Да, но они совершили ошибку, – задумчиво произнес Раскин. – Им не следовало подпускать к этому делу гражданских.

– Верно, но лишь отчасти, – я покачал головой. – Они рассуждали здраво, полагая, что присутствие гражданских лиц придаст убедительность всем здешним событиям. Если бы в карликов поверили мы, поверили бы и в космоцентре. Просчет они допустили в другом: мы не поддержали их логику, проявив непонятное упорство. Наши мировоззрения оказались принципиально различными, и там, где они готовы были уничтожать, мы собирались прощать…

Я нахмурился.

– Корабль спасателей, Роберт Крис – все это несомненно жертвы Ковалева, но не будем забывать, что он только пешка – активная, проходная, но пешка. Полагаю, что своего тайного агента военные уничтожили бы вместе со станцией, не моргнув глазом. Я до сих пор гадаю, отчего он не воспользовался противоядием? Или отцы-командиры подсунули ему липовое лекарство? Если бы я сохранил те таблетки, мы сумели бы это выяснить, – я взглянул в лицо Командору.

– Признайтесь, это ведь Тим поработал в моей каюте?

– Вы больны! – Голова генерала бессильно откинулась на спинку кресла. – Все, что вы говорите, – бред от первого до последнего слова.

– К сожалению, нет, Командор. Бредом можно было бы назвать то, что намеревались совершить вы. И я благодарю судьбу за то, что этого не произошло.

– Капитан! Билиус!..

Я резко обернулся. Вокруг рычащего испанца сжимался клубок тел. С перекошенным лицом, стискивая в руке трофейный бластер, он рвался к Командору.

– Да уймись же ты! – покраснев от натуги, Кол Раскин вывернул у него из рук оружие.

– Черт подери! Почему?! Скажи им, Жак!.. – Билиус едва не плакал. Обезоруженного и обмякшего, его отвели в дальний угол и усадили в кресло. Тяжело отдуваясь, вернулся Кол.

– Нервный срыв, – предположил он. – Надо бы держать его подальше от вояк. Ради них же самих.

– Сделаем, – пообещал я. – Подберем самые надежные каюты.

– Капитан, – неожиданно подал голос Командор. – Я… Я прошу вас вернуть мне личное оружие. Думаю, вы понимаете для чего…

– Правильно думаете, – я кивнул. – Только пистолета с одним-единственным патроном вы не получите. Единственное, что я могу предложить вам, это суд. Суд на Земле.

Помощник в своем углу бессильно зарычал.

– Да, Билиус, – я посмотрел в его черные, пылающие от ярости глаза. – Мне очень жаль… Но мы привезем Командора на Землю целым и невредимым.

* * *

Тампон доктора гулял по моему лицу, оставляя прохладный след. Действие наркотиков проходило, и чувствовал я себя более чем скверно. Голова напоминала мяч, по которому беспрестанно намолачивали чьи-то бутсы, тело разламывало от накатывающей боли. Хотелось прижать пальцы к вискам и не отпускать. Так я, собственно, и делал, но это мало чем помогало. Доктор стоял совсем рядом, но голос его был настолько тих, словно говорящий находился в соседней комнате, за дверью.

– Может, хоть теперь ты расскажешь, как тебе удалось докопаться до феерона? В конце концов, мы постоянно были вместе! Что же такого я не заметил? Пойми, Жак, мне просто интересно.

– Ты всегда был посредственным аналитиком, – слабо пробормотал я. – Следует удивляться тому, что я все еще держу тебя на корабле.

– Только без грубостей, Жак. Не забывай, ты находишься в моих руках, и от того, как ты себя поведешь, зависит и способ, которым я буду тебя выхаживать.

– Скальпельная душонка! Гиппократ, будь он жив, наверняка бы тебя проклял!

– Ну-ну, Жак, не капризничай. Во-первых, Гиппократ давно умер, а во-вторых, у меня здесь склянка с одной сомнительной смесью… Видишь ли, мне давно хотелось испробовать ее внутривенно, но все как-то не доходили руки.