На фронтах Первой мировой

Итак, война и политика. На первый взгляд, Антанта добилась своего. Был устранен с мировой арены главный военно-политический конкурент – кайзеровская Германия. В конечном итоге разбитая, униженная, лишенная военно-промышленной мощи, потерявшая все колонии и какое-либо влияние на мировую политику. Это ли не успех? Если сюда присоединить разгром Австро-Венгрии с ее многовековой историей Священной Римской империи и столь же великую Османскую империю, то о чем еще можно было мечтать западным демократиям. Они не просто сокрушили противника, но и разрушили, казалось, незыблемые, так ненавистные им последние опоры дикого абсолютизма монархий. А тут еще крах царизма в России – главного имперского игрока на мировой арене. Пусть это был союзник, наплевать. Императорская Россия – это великая Россия. А великой России – царской, коммунистической, демократической, по мнению Запада, не должно быть на мировой арене никогда. Разразившаяся там революция и уничтожала это величие, а под предлогом борьбы с красной, большевистской угрозой можно и должно на корню пресекать всякую попытку возрождения былого величия. Для начала исключить ее из стана победителей. Все складывалось очень удачно, близким казался вечный мир под мудрым управлением западных демократий. Уже создан первый инструмент этого управления – Лига Наций. Думаю, английский премьер Ллойд Джордж вполне искренне заявлял 11 ноября 1918 года о вечном мире. Верил, наверное, что войны кончились. Но мог ли представить себе герой Франции маршал Фош, подписывая в Компьенском лесу унизительное для Германии перемирие, что через двадцать с небольшим лет в том же лесу, в том же вагоне его коллега и соперник на звание первого полководца Франции маршал Петэн подпишет еще более унизительный, теперь уже для Франции, договор все с той же Германией.

Однако это случилось, и виной тому стали сами победители. За победной эйфорией они не замечали или старались пока не замечать того, что главного итога – окончательного передела мира, который бы удовлетворил всех, не добились. Да, рухнули империи, на карте Европы и Азии появились новые страны, в колониях поменялись хозяева, но все без исключения остались недовольны. Ожесточенная борьба развернулась между Англией и Францией за гегемонию в Европе и за сферы влияния на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке. Италия считала себя незаслуженно обделенной, и в стране нарастала нерастраченная агрессивность. В Восточной Европе шел непрекращающийся передел границ. Польша, не успев образоваться, лезла в драку на востоке, западе и юге, утверждая свое былое величие. На востоке добралась аж до Киева и зарвалась настолько, что чуть вновь не отдала разозлившимся русским Варшаву. Страны грызлись из-за Трансильвании и Буковины, рек и проливов. Собранная по клочкам Югославия так и не обрела настоящую целостность. Этническая общность славян напрочь разбивалась о вековую религиозную вражду католиков хорватов с мусульманами боснийцами и всеми ненавистными православными сербами. США так и не утвердились в качестве ведущей западной силы и для компенсации первыми начали восстанавливать экономический потенциал Германии. А тут еще заявила о своих непомерных желаниях в бассейне Тихого океана и на Дальнем Востоке Япония. Японцы, как и итальянцы, считали себя также обделенными, и прежде всего англичанами и американцами.

А уж как недовольна была Германия! Немцы никогда еще, даже в наполеоновские времена, не испытывали подобного унижения и не жили так плохо. Все, от безработного люмпена до пришибленного буржуя, мечтали о реванше. Нужен был только толчок и снисходительность победителя. И то, и другое не заставило себя ждать. Заклятые друзья-союзники, сами того не ведая или закрывая глаза, с каким-то маниакальным усердием готовили новых застрельщиков передела мира в поверженной Германии, некогда союзных Италии и Японии. Разрешался и мелкий дележ границ в Восточной Европе между только что возникшими крикливыми демократиями, некоторые из которых быстро скатывались под твердую руку мелких диктаторов. И на все это взирала Лига Наций своей пустопорожней, ни на что не влияющей болтовней наглядно иллюстрируя торжество либеральной демократии.