Нам повезло и в том, что русское командование разгадало планы противника. Отходившая на Люблин 3-я армия переподчинялась Северо-Западному фронту. В стыке между фронтами встала вновь образованная 13-я армия генерала Горбатовского. Алексеев срочно создавал мощный армейской резерв, выведя из 12-й армии Гвардию, из 2-й армии – 2-й и 4-й сибирские корпуса, из 4-й армии – 31-й корпус. И даже из вновь полученной, обескровленной 3-й армии он вывел в резерв 21-й корпус. Самое главное, 5 июля Алексеев получит право в случае надобности начать отвод войск от Средней Вислы, не останавливаясь перед уступкой неприятелю Польши. По большому счету Алексеев и готовился отступать с боями на заранее подготовленные позиции, считая главной задачей сохранение боеспособными русские армии. Историки назовут это большим отступлением 1915 года. Для подробного описания тех трагических и героических событий нужно написать большую книгу. Мы же ограничимся лишь краткими, центральными эпизодами этой борьбы.
26 июня на юге перешли в наступление перегруппировавшиеся войска Макензена и развернулось четырехдневное Томашевское сражение. Наши войска отходили с упорнейшими боями. Удар Макензена «с особой силой пришелся по 29-му армейскому корпусу (левофланговому 3-й армии), – пишет Керсновский, – четыре дня сдерживавшему главные силы 11-й германской армии. Памятной осталась атака “корниловской” 48-й дивизии через реку Танев по горло в воде. В 10 наших атакованных дивизий не было и 40 тысяч человек, в 8 атаковавших германских было 60 тысяч, с совершенно подавляющей артиллерией». Досталось и атаковавшей 4-й австро-венгерской армии: «В боях под Уржендове с нашей стороны особенно отличился 25-й армейский корпус генерала Рагозы, а в составе последнего 3-я гренадерская дивизия генерала Кислевского. Нами взято в плен 297 офицеров, 22 463 нижних чинов, знамя и 60 пулеметов». Алексеев подтянул подкрепления – 2-й, 6-й Сибирский и Гвардейский корпуса к 13-й армии Горбатовского. Макензен выделил против этих войск особую группу прибывшего из Южной армии генерала Линзингена и 1-ю австрийскую армию генерала Пухалло. 1 июля начинается восьмидневное Красниковское сражение, в котором русские батареи большей частью молчали из-за отсутствия снарядов. Немцы выводили легкие батареи на открытые позиции на дистанцию 2 тысяч метров, но русские тут же отгоняли их огнем выдвинутых вперед специальных групп пулеметов. Под Красноставом прусская гвардия разбилась о русскую, и Макензен остановил наступление до 15 июля.
В это же время 13 июля с севера, навстречу Макензену на наревском направлении у Присныша началось наступление немецкой 12-й армии генерала Гальвица. Несмотря на то что, например, только по окопам 2-й и 11-й Сибирских дивизий было выпущено более 2 млн снарядов, при наших 50 тыс. выстрелах, наступление застопорилось на второй позиции русских. Русские войска отходили, но с непременными контратаками, которые просто не позволяли немцам осуществить глубокий прорыв. К примеру, отчаянный удар в конном строю митавских гусар и казаков 14-го донского полка. Митавцы потеряли здесь 400 человек, своего командира Вестфалена, но спасли армию и заслужили Георгиевский штандарт. «Соверши такие дела не русские войска, а иностранные, о них бы твердил весь мир», – писал А. Керсновский. За время этих боев «нами потеряно 12 орудий и 48 пулеметов, около 40 тыс. человек, что маловато, когда имеют претензию взять в плен сразу шесть армий, да еще по рецепту самого Шлиффена. Германская кавалерия 3 июля, по примеру митавских гусар, тоже хотела было атаковать в конном строю, но была принята в штыки, опрокинута и переколота 21-м Туркестанским стрелковым полком, повторившим подвиг бутырцев и ширванцев под Краоном». Возобновивший наступление на юге Макензен тоже встретил ожесточенное сопротивление отступающего противника. Только 19-й пехотный Костромской полк отбил у обнаглевших немецких артиллеристов 17 орудий, а 14-й Сибирский полк – 9 гаубиц. Отступая, мы еще брали пленных. Разве не любопытно, что войска Макензена взяли в плен 21 тысячу наших солдат и ни одного орудия, мы же взяли 36 пушек и 5 тысяч пленных. 5 июля, получив разрешение, Алексеев начал отводить войска из польского мешка и отходить из Польши. Это медленное отступление продолжалось без малого три месяца, сопровождалось ожесточенными боями.
В конце июля – начале августа северная немецкая группировка Гальвица, заняв-таки переправы через Нарев, встала. Для разгрома русских восточнее Вислы, как писал Фалькенгайн, «было необходимо всеми средствами толкать вперед Наревскую группу на правом берегу Буга». Но Гинденбург с Людендорфом и не думали усиливать Гальвица. Они бредили своими «Каннами», усиливая войска виленского направления. Алексеев видел это и мог только облегченно вздохнуть. Распыление немецких сил давало ему шанс спасти армии фронта. При этом он одновременно решал две задачи.