На дальних берегах

В номерах нечем было дышать, — настолько раскалился воздух. К счастью, гостиница была оборудована установками для кондиционированного воздуха. Вскоре мы почувствовали себя легче, умылись, переоделись и, отдохнув, спустились в ресторан.

Гостиница с установкой для охлаждения воздуха представляла собой как бы микромир в царстве раскаленного зноя. Прохладно было в вестибюле, прохладно и в ресторане. По-видимому, спасаясь от жары, посетители не слишком торопились заканчивать обед и снова оказаться под палящим солнцем.

Обслуживали в ресторане бесшумные, ловкие официанты в белой униформе. Наш спутник, сотрудник посольства, пояснил, что все они пакистанцы, приехавшие в Рангун на заработки. Один из официантов, невысокий, но плотного телосложения, с тонкими усиками на смуглом лице, несколько раз внимательно посмотрел в нашу сторону, затем несмело приблизился.

— Мусульманин? — вполголоса спросил он меня.

Я удивился:

— А это что, написано на физиономии?

Официант смутился.

— Не написано, но догадаться можно. Простите меня. — И он поспешно отошел от столика.

Больше он не осмеливался заговаривать с нами, однако стоило всей нашей группе появиться в ресторане, как официанты наперебой предлагали свои услуги. Иногда я ловил на себе теплый взгляд усатого пакистанца. Для меня не было секретом, что завидная услужливость официантов объясняется тем, что в группе советских людей они каждый раз узнавали «своего» — мусульманина.

Ближе к вечеру зной стал спадать, и мы отправились на прогулку по городу.

Говорят, нынешней бирманской столице идет третье тысячелетие. Рангун таким образом один из самых старинных городов на земном шаре. Когда-то, примерно две с половиной тысячи лет назад, на этом месте выросло небольшое селение из бамбуковых хижин. Шло время, пролетали года, века, и через полторы тысячи лет селение выросло в большой населенный пункт под названием Дагон. И снова неторопливо потекло время. Понадобилось еще пять веков, чтобы селение Дагон превратилось в городок под названием Янгон. В переводе с бирманского языка это означает: «Не надо войны!» Приходится только догадываться, какие неисчислимые бедствия принесла простым бирманцам неутихающая междоусобица, если они отвращение к войне внесли в название старинного городка!

Однако заклинающее название города не принесло бирманцам спокойствия, — в страну пришли английские захватчики. И чтобы вообще стереть у местного населения всякую надежду на мирную, безмятежную жизнь, они упразднили само слово Янгон. Так, примерно, полтора века назад появился город Рангун.

Улицы Рангуна представляют собой многокрасочное и многолюдное торжище. Тысячи людей, одетых в живописные национальные костюмы, деловито сновали по тротуарам, время от времени заходя в лавки, магазинчики и парикмахерские. Как мы скоро заметили, наиболее бойко работали парикмахерские. Проворные, ловкие цирюльники вынесли стулья на тротуары и ловили прохожих за полы, назойливо призывая их. Время от времени им удавалось заполучить клиента. Они усаживали его тут же, на улице, и, быстро намылив ему лицо, принимались благоговейно и сосредоточенно брить усы и бороду. А мимо, нисколько не мешая манипуляциям цирюльников, течет разноцветная озабоченная толпа. На ловких фигаро, почти не стоящих без работы, с завистью смотрят продавцы бесчисленных лавок, магазинов и магазинчиков. Торговля идет туго, прохожие лишь поглядывают на полки с товарами, но в помещение не заходят. И тщетны все красноречивые и изобретательные приемы торговцев зазвать в магазин хоть одного покупателя.

Как-то мне понадобилось купить кусок туалетного мыла. Я попросил остановить машину возле парфюмерного магазинчика. Вместе со мной отправился и переводчик.

Остановившаяся на улице машина немедленно привлекла внимание торговцев. Не успели мы пересечь тротуар, как нас перехватил статный, рослый красавец с щегольскими выхоленными усами. Подобострастно сгибаясь в поклонах, он стал зазывать нас в свой магазин. Усатый красавец, как оказалось, торговал тканями.

— Скажите ему, что нам нужно мыло, — попросил я переводчика.

Однако усач не отставал. Он буквально умолял нас зайти в магазин и взглянуть на товар.

— Ну, хорошо. Мы вернемся, как только купим мыло.

Теперь уж мануфактурщик не выпускал нас из виду. Когда мы расплатились за мыло, он с многочисленными поклонами, забегая вперед и в то же время не загораживая дорогу, повел нас к себе. Глаза его зорко следили за конкурентами — как бы кто-нибудь из них не переманил клиента.

На полках магазина мы увидели большие штуки сукна и других костюмных тканей. Хозяин демонстрировал чудеса изворотливости: он выражал крайнюю радость по поводу нашего посещения, нахваливал товар, приглашая нас взглянуть собственными глазами, и в то же время не знал куда и как нас усадить, чтобы мы чувствовали себя свободно и непринужденно.